Что было потом, разумеется, расскажу. И уж чего там, признаюсь сразу: всё могло бы уже в тот вечер, только не с Димкой, а со мной стрястись. Видимо, от гнучести её тела и от всего остального я так опупел, что не ехал, а полз километров тридцать-сорок, не больше. И всю дорогу и говорил, и говорил, и наговорил столько, что она даже на меня с опаской смотреть стала. И не без основания. Так мне, видимо, сделалось невмоготу поскорее в её африканские губы влепиться, что я совершенно забыл о предварительных ухаживаниях. Надо было хотя бы с недельку перед ней на цырлах походить, а я, стоило нам метрах в ста от её девятиэтажки остановиться, как некультурный тип какой-то, нахрапом полез. Понятно, обиделась. Прямо так и упёрлась кулачонками между третьим и четвёртым ребром. Куда деваться? Отпустил. Она шмырк из машины и дёру. «Мужа, стало быть, любит, – решил я. – А жаль». И больше к ней не приставал. А потом она мне вообще разонравилась, а вот Димке…

Но сначала о том, чем для меня это обошлось.

Вхожу я домой и, как ни в чём не бывало, кричу с порога:

– Где моя любимая жена?

А она из продолжения прихожей, для экономии места совмещённой с кухней и туалетом (в бараке дело происходило), отвечает:

– Кабы любимая была, с чужими по ночам на машинах не катался бы.

«Доложили уже», – думаю, а вслух возражаю:

– Да всего лишь товарища по работе подвёз.

– А если, – прибавила громкости, – я-а себе товарища по работе в провожатые заведу? Мне, может, тоже страшно с тепличного комбината одной по вечерам возвращаться.

– У тебя что, – кричу, – короткое замыкание? Так откинь фазу да подумай, где комбинат, а где Автозавод.

– А-а, так я у тебя уже и безмозглая.

– Ленка, не буди во мне зверя!

– Знала бы, что ты такой гулёна, ни за что бы за тебя замуж не пошла!

– Это ты о ком на счёт гулёны-то?

– О тебе, о ком же ещё, не обо мне же? Я дома сижу, это ты вечно неизвестно где шляешься.

– И с кем, интересно, и чего я нагулял?

– А ты бы и хотел! Нет, правильно мне люди говорили: девка, смотри, за кого замуж идешь, он же бабник. Да я, дура, не верила, а потом сто раз покаялась, да поздно.

– Что поздно?

– А то поздно, была бы я такая, с которыми ты по ночам на машинах разъезжаешь, давно бы себе кого-нибудь завела, а на тебя сто куч наплевала.

Считаю необходимым продолжение разговора опустить. И вовсе не для того, чтобы пощадить уши читателя (думаю, он и похлеще слышал), а чтобы соблюсти меру, иначе бы и тридцати страниц не хватило, если весь разговор слово в слово записать, поскольку длился он часа полтора и оборвался лишь потому, что Ленке спать захотелось, а потом с неделю ещё несколько раз возобновлялся. Так что наплюйте тому в глаза, кто станет уверять, что переспорил жену. Заткнуть рот, скрыться с глаз – да, но переспорить… И это первая истина, которую я вынес из семейной жизни. Вторая была той, что ни в коем случае, хоть бы тебя с ног до головы мёдом облили и даже пообещали тут же всё простить, только скажи, никогда и ни в чём жене не признаваться. Что вы! Безболезненнее под танк лечь, чем, сказав жене правду, переносить, как она остаток вашей совместной жизни при всяком удобном случае ваши нервы утюжить будет. Поэтому Ленке своей, сколько бы она ни умоляла, я ничего не сказал. Да, собственно, ничего и не было, хотя и хотелось, чтобы было. Но мало ли кому и чего хочется. Не сажать же за каждое хочу на кол?

Поэтому перехожу к концерту. Как мы и предполагали, народу набился полон зал, даже в проходах стояли. Теперь я, конечно, понимаю, что именно концерт стал той ширмой, заглянуть за которую не удосужился никто. Ещё бы! Два якобы влюблённых придурка перед полным залом чуть не целуются («Так не должно быть, но сердце стучит неустанно. Я люблю-у, я люблю-у тебя-а»), а потом ещё пытаются кого-то уверить, что между ними ничего нет, а всё это для продвижения культуры в массы. О Ленкиной истерике скажу в нескольких словах. Никаких объяснений она принимать не хотела. Била посуду, выкидывала из шифоньера на пол бельё, собирала чемодан, хваталась за живот, будто трёхмесячного на свет произвести хочет. Даже кормилицу мою («Юность») молотком расколотить грозилась и всё остальное тоже…