Желая поделиться радостной новостью с Тоней, Гриша сразу после обеда, наскоро приготовленным Алёной – у неё была большая стирка, – побежал к ней на Петровку.

Идею Павлика она одобрила, но сказала, что на такой завод устроиться, наверно, не так- то просто. Тем более, когда у тебя нет соответствующей специальности.

– Вот учился бы ты в каком-нибудь техническом институте… – сказала она, внимательно посмотрев на сидевшего напротив Гришу.

– Опять ты со своим институтом, – поморщился он, вскочил с дивана и подошёл к окну.

За окном завывала февральская метель, кидая с какой-то неистовой злобой пригоршни снега в оконное стекло, точно проверяла его на прочность.

– А что? Был бы авиаконструктором, как Лавочкин, например. Разве это плохо?

– Нет, это не плохо, но это не моё. Моё дело – летать, – Гриша твёрдо знал, что он хочет в жизни.

– Ну что ж, – согласилась Тоня. – Поступай на завод. А на какой, ты уже решил?

Возвращаясь от Тони, Гриша думал и о ЦАГИ и об основанном пару лет назад Артёмом Микояном конструкторском бюро, где они вместе с Михаилом Гурвичем уже создали первый советский истребитель МиГ-1. Вот бы стать лётчиком-испытателем и летать на таких машинах, мечтал Гриша. И он решил первым делом попытать счастья у Микояна. А не получится – тогда штурмовать ЦАГИ.

Сокращая путь домой, он храбро шёл полутёмными двориками, не боясь напороться на местную шпану. В своих силах он был уверен, и даже не прочь был испытать себя в какой-нибудь лихой драке. Но только честной, без ножей и кастетов. Наученный горьким опытом, он знал теперь, что главное в драке – не пропустить кого-нибудь себе в тыл, лучше всего встать спиной к стене и тогда можно отмахаться и от двух нападавших и даже от трёх. И он даже стал выглядывать в попадавшихся на пути тёмных подворотнях объект для возможного конфликта. Но дорогу ему никто не преградил. Навстречу попадались отдельные люди, даже иногда группки молодых людей, но никто агрессивности по отношению к Грише проявлять не собирался.

На Цветной бульвар он вышел сквозь ту самую арку, где ему несколько месяцев назад подло всадили нож в спину… С того рокового дня он не был здесь. Мимо проходил не раз. Но внутрь её не заглядывал.

Ничего особенного он и теперь не ощутил. Постоял немного, огляделся. По краям арки наметены были высокие сугробы, посередине шла хорошо утоптанная тропинка. И фонарь, висевший при входе, по-прежнему делил пространство под аркой на светлый и тёмный треугольники.

Стоял он недолго. Метель здесь бушевала ещё настырнее, швыряя крупными горстями в лицо Гриши колкие снежинки. Какая-то барышня, свернувшая было под арку, отшатнулась, увидев тёмный силуэт неподвижно стоявшего мужчины, круто развернулась и выбежала вон. Гриша усмехнулся, поднял воротник пальто и, чуть наклонив голову, пошёл навстречу ветру, который задул сильнее, точно собирался не выпускать парня из-под арки.

На другой день после работы Гриша отправился устраиваться в конструкторское бюро Микояна. Но ни туда, ни в ЦАГИ, куда ходил днём позже, его не приняли. Разнорабочие этим организациям не требовались, нужда была в специалистах, в первую очередь инженерах-конструкторах. А за плечами Гриши – только десять классов. И даже чертить он толком не умел: а в конструкторском бюро имелась вакансия чертёжника. Так что одной любви к авиации оказалось недостаточно, чтобы устроиться на эти предприятия. Нужны были знания, специальные навыки, которыми Гриша не обладал. И если бы не Тоня, как могла утешавшая от постигшей неудачи, он совсем бы раскис. Тем более что неудача эта отодвигала на неопределённый срок дату их свадьбы.