«Ладно, прорвемся» – мелко трясла она в приступе нервного возбуждения пяткой, мысленно стараясь сократить расстояние до дома и прекратить, наконец, эту пытку молчанием.

– А ты… – тишину салона снова прервал бархатный баритон.

– Два года назад, – не дослушав, ответила Стелла. – Есть сын Павлик, шесть лет, – от напряжения голос ее прозвучал слишком громко.

«Дура, дура, дура, дура, – затараторил внутренний голос. – Ты же извиниться хотела».

Она перевела дыхание, когда на горизонте показался знакомый двор.

– Вот тут, пожалуйста, – она проворно выскочила из машины. – Я быстро.

«Да, одичала ты, мать», – поднимаясь в лифте на шестой, ворчала Стелла.

Быстро нашла сотовый и кошелек. И как она могла забыть, что взяла другую сумку?

«Получается, что я сегодня не обедала?»

Желудок, услышав, что речь о нем, жалобно завыл. Она пару раз глубоко вдохнула и выдохнула прежде, чем выйти за дверь. «Прорвемся».

– А вот и я, – криво улыбаясь, она села в машину. «И откуда в тебе эта пошлятина?»

– Обратно? – спросил Матвей, больше не рискуя заговаривать с ней.

– Да, пожалуйста. Матвей, ты прости, что я так наехала. Просто свалилось всякое.

– Хочешь рассказать?

– Это не очень интересная история, – нелепо улыбнулась Стелла под новое завывание желудка. – Извини, не успела пообедать, – поспешила оправдаться она.

– Давай так: мы заедем перекусить, а ты мне обо всем расскажешь, лады? – Предложил Матвей и нажал на газ.

Шелестя шинами по снегу, машина плавно выехала из двора.

– Знаешь, не нужно так беспокоится, у мамы поем. Тем более, я немного не в форме, – добавила она, вспомнив, что все еще в домашней футболке.

– Разве я сказал ресторан?

Они проехали пару кварталов по заснеженному городу. Уже третий день не переставая валил снег. И сейчас в свете уличных фонарей кружились огромные куски ваты, плавно оседая на землю пушистым ковром.

– Приехали, – Стелла очнулась от мыслей и посмотрела в лобовое стекло, пытаясь понять, где они.

– Ты серьезно, «Шаурмясо»? – усмехнулась она. – Я не пойду, мне завтра на работу.

– Вылезай, – Матвей вышел из машины.

Обогнув капот, он открыл ей дверь и застыл с протянутой рукой.

– Уверена, что ты шутишь, – все еще надеясь, что он передумает, сказала Стелла.

– Думаю, я тебя удивлю.

– Если я отравлюсь, сам за меня завтра на работу пойдешь, – строго предупредила она и, вложив в его руку ладонь, выбралась из автомобиля.

Забегаловка была совсем крошечная, но очень уютная: несколько барных стульев стояли рядком у широкой деревянной столешницы, которая с одной стороны служила столом для посетителей, с другой – прикрывала рабочее место повара.

– Господи, как это вкусно, – через десять минут восторгалась Стелла и, не стесняясь, откусывала от ролла большие куски. – Почему ты не сказал, что так вкусно? – она в очередной раз стерла с подбородка ароматный сок и повернулась к Матвею.

– Вам, женщинам, если не написано «ресторан», вам не вкусно.

– Вот только не надо делать из нас меркантильных стерв, – наморщила брови Стелла. – Это мужчины заставили нас думать, что женщина – это товар. Это вы поощряете эти вечные диеты, ботокс, фитнес, губы невероятных размеров. А молоденькие девчонки смотрят на все это и думают, что чем они худее и чем короче юбка – тем лучше смогут себя «пристроить», – проворчала Стелла и, увидев холодный, немигающий взгляд Матвея, откусила здоровенный кусок шаурмы, чтобы не наговорить ему гадостей. – Прости, – энергично жуя, добавила она.

– Ты хотела рассказать мне о своих неприятностях, – напомнил Матвей и тоже аккуратно откусил кусочек завернутого в тонкое тесто мяса и овощей.