– Почти, только не мировая, а наша родная, – сказала тетя и заговорщически посмотрела прямо мне в глаза. – Люди высыпали на улицы, всюду митинги, забастовки. Просто какая – то вторая Октябрьская революция, – с ужасом говорила тетя Мила, вздыхая. – Не знаю даже, чем все это закончится.

– Что бы там ни говорили, а нашу страну поставить на дыбы не так-то и просто, – попыталась успокоить я тетю, но зачем-то еще добавила: – Но уж если завести как следует, то мало не покажется.

Тетя Мила махнула вдруг рукой и прошептала:

– Женя, не будем о грустном. Я же пришла сюда не для того, чтобы тебя расстраивать, а для того, чтобы поддержать.

– Какие там расстройства, тетя! О чем вы говорите! Меня через три дня уже выписывают, пора снова привыкать к действительности.

Обменявшись любезностями, мы на некоторое время замолчали, пауза явно затягивалась. Тетя долго что-то не хотела мне говорить, но потом все-таки решилась и произнесла как бы невзначай:

– Лагутина тут тебе прислала приглашение на благотворительный бал, – тетя Мила достала его из сумочки и протянула мне. Я раскрыла приглашение, прочитала общие фразы и очень удивилась, взглянув на дату благотворительного шоу – более подходящего слова я не нахожу, – оно было назначено на тридцать первое октября, ровно через неделю я должна быть готова. Не думала, что расплачиваться придется так скоро.

Когда тетя Мила передавала мне конверт с приглашением, то слегка поморщилась. Я давно заметила, что она не выносит и на дух Лагутину по причинам, которые держала в тайне. Говорила, что она ей не нравится, а почему – объяснить так и не захотела.

– На твоем месте, – заявила тетя, – я бы ни за что не пошла. Тебя наверняка попытаются втянуть в какую-нибудь аферу.

– Я зайду туда всего лишь на минутку и выражу ей благодарность и признательность, – попыталась я успокоить тетю и немного себя.

В спальне, на втором этаже небольшого, но уютного особнячка, расположенного в самом престижном районе города и принадлежащего советской рок-диве, когда-то самой популярной певице всего необъятного государства, Анне Лагутиной, на кровати на черных атласных простынях возлежала сама хозяйка в махровом банном халате. Тяжелые шторы на широком окне были раздвинуты, и в комнату заглядывало звездное небо и любовалось пятидесятилетней женщиной, которая выглядела ничуть не хуже молодой девушки.

Лагутина провела ладонью по своему животику, все такому же гладкому и без единой жировой складки, как двадцать, а может быть, и двадцать пять лет назад, когда только начинался взлет на олимп славы никому не известной, но целенаправленной девчонки из богом забытого и до жути провинциального города Тарасова. Затем рука коснулась высокой упругой груди, и соски сами собой набухли, ощущая напряженное возбуждение всего тела. Анна, а по батюшке Петровна, словно большая грациозная кошка, потягиваясь, прогнула спинку, и на лице Лагутиной появилась блаженная улыбка, веки были прикрыты. «Как вам, Анна Петровна, удается оставаться такой молодой, поделитесь, пожалуйста, своим секретом», – спрашивали ее много раз. «Никаких пластических операций, лишь труд, музыка, спорт и правильное питание», – твердила она в ответ вызубренное наизусть.

Лагутина снова лукаво улыбнулась и, облокотившись на подушку, посмотрела на дверь ванной, которая была немного приоткрыта, оттуда доносился шум воды, льющейся из душа.

– А еще молодой любовник, – произнесла она вслух, шепотом.

Резко вскочила с постели и направилась к зеркалу, не спеша запахивать халат. Резкость вдруг сменилась плавными движениями и мягкой поступью, она прошлась через всю комнату, ноги утопали по самые щиколотки в ворсе ковра. Потом скинула на пол халат и уселась, закинув ногу на ногу, на пуфик перед зеркалом. Внимательно осмотрев себя в нем, провела подушечками пальцев под глазами – едва заметные морщинки, вот кто выдал так подло возраст Лагутиной. «Синие круги под глазами еще ни о чем не говорят, а если и говорят, то только о том, что человек любит весело и беззаботно проводить свободное время», – думала Анна Петровна, и от этих умственных усилий у нее на лбу даже появились складки, но она тотчас же расслабила лобные мышцы и продолжала размышлять на отвлеченные темы.