И в этом состоянии нужно было хоть как-то добраться до дома. Собрать волю в кулак и… как из тепла в ледяную стужу выйти из безопасного салона наружу.

Впрочем, на машине домчала до дома быстро. Огляделась и даже обрадовалась – у входа в подъезд этаким талисманом сидела неизменная Юлия Модестовна. Сколько ей было лет – этого никто не знал. Она явно пережила всех свидетелей своего босоногого детства еще в прошлом веке.

Документы ее видела только работница собеса22, регулярно навещавшая старушку. Однако служивая категорически отказывалась обсуждать бабушкин возраст. Да и, в принципе, судачить о малейших подробностях обстановки в доме подопечной. Уж так бабуля на нее влияла.

Словом, старушка была вредная, язвительная и частично испытывающая трудности с действительностью. А порой поговаривали, что и колдунья. Врали, скорее всего.

Однако в нынешней ситуации бабушка казалась лучшим пугалом для любого киллера. Впрочем, встреча с ней была испытанием не только для профессиональных убийц, поэтому Аня резко ускорила шаг, стараясь быстро прошмыгнуть мимо.

Тем более в доме, несколькими пролетами выше, ее уже с нетерпением ждала такса Виконтесса. Для срочной вечерней прогулки.

– Скажи-ка, детка, а где нынче можно за недорого приобрести хорошую ударную установку для рок-концертов? – Аня всякий раз вздрагивала от скрипуче-противного и неторопливого тембра будущей «барабанщицы».

Не говоря уже о том, что малейшая попытка искать смысл в вопросах пенсионерки неизменно приводила Анюту к затяжному приступу мигрени.

– Добрый вечер, Юлия Модестовна!

Но бабуля не давала форы ни для элементарной вежливости, ни для ответа на предыдущий вопрос и продолжала:

– Видела я, как одна моя ровесница такое вытворяла на самом большом барабане, что позавидуешь… Музыка значительно удлиняет жизненный путь, детка! А вот ты сама хочешь пожить подольше?

Старуха зловеще усмехнулась и уже совсем открыто уставилась на оторопевшую Аню этаким туманным ведьминым взглядом.

В гробовой тишине, казалось, стало слышно, как от движения литосферных плит23 поскрипывает фундамент многоэтажного дома. Тема продления собственной жизни все больше и больше занимала несчастную женщину.

В этот момент Виконтесса продолжала попеременно то скулить, то отчаянно лаять, стоя верхом на коробке с теплыми зимними сапогами. Анин первый шаг внутрь собственного жилища сопровождался громким: «Плюх!» Или какими еще словами обозначают сочный всплеск?

Пол в квартире был покрыт тонким слоем воды и скорее напоминал прибрежную отмель. Легкие вещи плавали, тяжелые утонули. Для антуража не хватало только зайцев.

Впрочем, возможно, их-то и распугала громкоголосая такса, которая на радостях бросилась сквозь волны навстречу вошедшей.

«Кому суждено сгореть, тот не утонет». Из-за нелепости мысли о пожаре во время потопа прежние Анины глупости про убийство моментально испарились. Анюта вряд ли смогла бы узнать себя на видео этих первых минут спасения своего собственного жилища.

Если бы, конечно, кому-то, вообще, пришло в голову таким образом задокументировать нынешние действия. Понятно, что в этот момент любой оператор совершенно точно лишался бы и здоровья, и, возможно, самой жизни из-за крайне импульсивных действий разгоряченной хозяйки.

Аня рычала, как дикое животное, срывалась на ругательства, но самоотверженно вычерпывала воду, как из дырявой шлюпки, идущей во время шторма на дно вместе со всей командой.

Экипаж судна, состоящий из неразлучной пары – хозяйки и таксы, был так успешен в ликвидации последствий разгула стихии, что, казалось, неопровержимо доказывал справедливость версии о происхождении видов не от обезьяны, а от пассажиров Ноева ковчега.