– Так вот, – продолжает Василий. – Причиной такой повышенной смертности жильцы этого дома называют четырёхлетнюю, очень бойкую девочку, которая с утра до вечера гуляет у них во дворе.

– Очень интересно, – говорю я и привязываю вольфрамовую мормышку весом в 0.8 грамма к тончайшему нанофилу.

Василий ловит на дропшот и уже делает проводку.

– Эта самая девочка, по словам жильцов, очень громко кричит у них под окнами. Её крик, точнее визг и является причиной смерти многих… Мы приезжаем в этот дом, встречаемся с этой девочкой и её мамой.

– Папы, конечно, у них нет, – говорю я и легко забрасываю мормышку с подсадкой силиконового мотыля метров на двадцать пять.

Василий усмехается.

– Да, у этой девочки нет отца, а у матери супруга.

– Он их оставил, подлец, – говорю я.

– Нет, он скоропостижно скончался в молодом возрасте.

Теперь усмехаюсь я, и благополучно вытаскиваю первую свою черноморскую ставридку за долгие годы… Хочу выпустить её в воду, но Василий уже раскрывает садок и говорит:

– Рыбку, ваша светлость, я собираю и забираю. У меня во дворе аж восемь штук котов живут.

– А зачем столько много котов? – спрашиваю я.

– Кошачьи органы чувств для восприятия пространства – ценнейший биоматериал, – отвечает Василий.

– Это интересно, – говорю я, но дальше не расспрашиваю, а подсаживаю на мормышку опарыша.

– Мы, – продолжает Василий, ставим в известность её мать, по какой причине мы к ним приехали. Мать держится весьма самоуверенно и вызывающе, и предлагает нам арестовать её девочку, которая жмётся к матери и смотрит на нас таким взглядом, от которого может завянуть дерево… Один из наших сотрудников просит девочку закричать, как она обычно это делает. Девочка не спускает с него своего тяжёлого взгляда и визжит так, что мы хватаемся за уши и чувствуем чуть ли не позывы к эпилептическому удару … Мы уезжаем, а через два дня наш сотрудник попадает в больницу и умирает от обширного инфаркта… Позже мы выяснили, что умирали в том доме те жильцы, что позволяли себе разговаривать с этой девочкой и делать ей замечания… Я до сих пор не могу забыть её взгляд…

– А это девочка страшненькая? – спрашиваю я.

– Не то слово, – отвечает Василий.

Бланк спиннинга Василия гнётся в дугу, и из морской пены показывается голова страшной скорпены с выпученными глазами.

– И что было дальше с этой девочкой? – снова спрашиваю я.

– Да ничего плохого, ваша светлость, визжит себе, когда захочет; и никто уже замечаний ей не делает. А когда подрастёт, то поступит в имперскую академию, я думаю, на факультетбиотехнологий и магнетизма, туда её непременно возьмут с распростёртыми объятиями. Этот мой рассказ, ваша светлость, могут подтвердить многие наши сотрудники.

Эта история действительно тёмная и страшненькая, но у меня отличное настроение и продолжать разговор на эту тему не хочется.

– Завтра мы с тобой, Василий, с утра идём в эту самую имперскую академию. Не забудь взять с собой очки с тёмными толстыми стёклами. Говорят, они хорошо предохраняют молодых людей от воздействия женской нечистой силы. Ещё хорошо помогает весёлая казачья поговорка моего прадеда, терского казака: «Сатана, нечистая сила, через речку брела, шмоньку намочила»…

Василий смотрит на меня вопрошающим взглядом и переспрашивает.

– Идём в имперскую академию?

– Да. Я уже студент первого курса военно – космического факультета. Вчера вечером мне принесли студенческий билет прямо в номер. Я успешно сдал все вступительные экзамены экстерном по интернету. Мне позволили это сделать, как исключение из правил.

– Поздравляю вас, ваша сиятельство. Это очень хороший факультет, я думаю самый престижный в нашей стране для молодых людей аристократического происхождения.