Никто, наверное, не помнит, как ему вживляли его чип. Это происходит в раннем детстве, и люди обычно не помнят этот период своей жизни. Однажды, давным-давно я немного поболтала со своим другом Кидзуоки об этом. Он тоже работает в Капсуле и занимается разработками искусственных внутренних органов и их взаимосвязи. Кидзуоки показывал мне образец силикатного стекла, из которого делаются капсулы для чипов. Эти капсулы размером не больше зернышка риса и абсолютно нейтральны для нашего человеческого тела. Каждому ребенку делают прокол под кожей специальной иглой, и вот чип внутри.

Помню, как спросила Кидзуоки, что делать с людьми, у которых нет рук, и он абсолютно не удивился моему вопросу, сказав, что в таком случае чип можно «впихнуть» в мочку уха. Но, конечно, в ладони чип намного удобнее. Нам часто приходится ими пользоваться, ведь в чипе – вся нужная информация о нашей личности и все нужные ключи, контакты и записи. В начале века для этого использовали паспорта и персональные телефоны, но теперь в них отпала необходимость. Телефоны сменились наручными смарт-браслетами. В одной руке чип, на другой браслет – и всей своей информацией человек быстро и легко распоряжается. Звонить мы тоже можем через браслеты, главное – добавить контакт чипа нужного человека в свой. Ну и, конечно, при желании по чипу можно отследить местонахождение его владельца. Именно поэтому Себу нужно сейчас удалить его.

Мне интересно, будет ли это больно? Скальпель в руках Гарри всё-таки выглядит отталкивающе, а не как нечто приятное. Но, кажется, Себ не испытывает волнения, а только ждет, когда же Гарри приступит. Брр. Я машинально прячу свой кулак в ладонь другой руки. Не хотела бы я проверять на себе, больно ли это.

Гарри делает укол рядом с местом чипирования. Как я понимаю, это анестезия.

– Местный наркоз, легенький совсем, чтобы не было бо-бо, – комментирует он для меня, подмигивая. Такое ощущение, что он получает удовольствие от этого процесса. Я же раздумываю, смотреть на всё или отвернуться, когда он надрежет кожу. И всё-таки решаю не смотреть. Вместо этого я осторожно поглядываю на Себа. Он не отводит взгляда от своей руки на столе. Слегка морщится – видимо, Гарри начал резать кожу. Несколько секунд, кажущихся долгими, я слышу сосредоточенное сопение Гарри и наблюдаю то за Себом, то за Гасом – тот явно не в своей тарелке, но тоже смотрит, не подходя к столу.

Раздается звякающий звук – это скальпель, положенный на стол. Краем глаза вижу, как Гарри берет пинцет. Сейчас будет извлекать чип. Я решаюсь посмотреть на это: не пропускать же такой редкий случай из-за опасения испытать страх от вида крови. Оказывается, в операции нет ничего особенного: надрез на ладони совсем маленький. Еще секунд пять – и Гарри торжественно поднимает в воздух пинцет с блеснувшей на свету капсулой. Себ сам наклеивает себе пластырь на место пореза. Всё.

– Подготовка длилась гораздо дольше, – замечаю я.

– Ну так а вы чего ждали? Это же не аппендицит вырезать! – снова возвращается к Гарри его болтливость. Он убирает капсулу в миниатюрный контейнер не больше дюйма в диаметре. – Я заслужил премию за труды? Может, хорошую порцию выпивки?

– Конечно! Чашка зеленого чая подойдет? – серьезно говорит Себастьян, а Гарри и над этим довольно смеется. Кажется, ему не нужно особых поводов для веселья. Не то что его вечно отрешенному другу.

– Мне пока оставить чип у себя или отдать вам? – спрашивает Себ. Я не сразу понимаю, что он обращается ко мне. Слишком вежливо, даже чопорно. Хочется ответить: «Что с тобой не так, парень?! Мы вместе будем нарушать закон, и даже уже сделали это, а ты говоришь со мной как с почтенной пожилой леди, проходящей мимо на улице!» Даже Гарри после пяти минут шапочного знакомства уже ведет себя по-свойски, и это гораздо приятнее, чем подчеркнутая холодная вежливость.