– Я думал об этом, – признался Лев, – и не смог прийти к определенному выводу. Есть аргументы как в пользу первой, так и второй версий. Если хочешь, я их тебе изложу.

– Я бы с интересом выслушал все эти аргументы, но желудок уж больно сильно напоминает о себе. Может, пойдем, поищем этого самого повара? Хоть он у нас и на подозрении, но поесть, может быть, все же даст?

Андрея Лошакова они нашли на кухне – повар уже начал готовить ужин.

– Мне Дарья Кирилловна сказала, что ожидается гость и вообще она хочет нечто необычное, так что мне надо поломать голову, – объяснил он оперативникам свои заботы.

– Ну, нам ничего необычного не требуется, – сказал Гуров. – Просто мой друг остался без обеда, и надо это как-то компенсировать.

– Могу предложить салат с креветками и бутерброды с холодной телятиной, – предложил повар.

– Вполне сойдет, – согласился Крячко.

Друзья расположились в столовой, куда вскоре повар доставил тарелки, доверху нагруженные бутербродами, заодно подал и чай. За едой они продолжили разговор, начатый наверху, в комнате Гурова. Только теперь, опасаясь чужих ушей, старались говорить потише.

– Давай решим вот какой вопрос, – сказал Гуров. – Наш преступник, которого мы ищем, – он один или это несколько человек?

– Вообще-то преступление это несложное, оно вполне под силу одному, – ответил Крячко. – К тому же тогда его легче скрыть – двоим обеспечить алиби сложнее, а еще напарник может проболтаться… Между тем со времени преступления прошло уже больше недели, а преступник ничем себя не выдал. Так что, думаю, сейф вскрывал одиночка.

– А я думаю иначе, – возразил Гуров. – Смотри, сколько задач стояло перед похитителем. Во-первых, он должен был точно знать, где находится сейф и как он открывается. То есть подыскать ключи и узнать секретный код. Это две разные задачи, и решаются они по-разному. В одном случае надо действовать за пределами дома – может быть, даже в другом городе, а во втором надо находиться как можно ближе к сейфу в тот момент, когда хозяин его открывает… Что касается алиби и соблюдения секретности, то в случае хорошего взаимопонимания эти требования можно выполнить. Так что я думаю, что тут действовали как минимум два человека. Знаешь, чем больше я размышляю над этим делом, тем больше во мне крепнет уверенность, что тут обязательно должна быть замешана женщина.

– Так у нас и без этих твоих размышлений обе главные подозреваемые – женщины, – заметил Крячко. – Если ты забыл, то первыми в списке идут Даша и Настя. А не может быть так, что они действовали вместе и все их высказывания друг о друге – это просто для отвода глаз?

– Слушай, это интересная мысль, – согласился Гуров. – Мне она в голову не приходила. Надо будет ее обдумать. А еще меня смущают разные мелочи, на которые мы не обратили внимания.

– Какие, например? – заинтересовался Крячко.

– Например, что наш неразговорчивый садовник дважды за время нашей с ним беседы замялся, отвечая на мои вопросы. В первый раз это случилось, когда я спросил, не заметил ли он что-то или кого-то в окнах дома вечером во вторник. Он заявил, что ничего не видел и вообще в землю смотрел. Но у меня сложилось впечатление, что сначала он готов был сказать что-то другое, однако сдержался. А потом он еще раз замялся, когда я спросил, не видел ли он в парке после похищения человека, который делал что-то необычное – например, копал.

– Про садовника понятно, – кивнул Крячко, уминая очередной бутерброд. – А еще что тебя заботит?

– Скажем, лекарства, которые Разумовский, по его словам, регулярно принимает. Если про человека известно, что он постоянно принимает лекарства, то их можно в какой-то момент подменить.