Вероятно, он недолго пробыл в отключке, потому что, когда очнулся, его еще обыскивали.

– Ого, шприц-присоска! – сказали над ухом. – Может, снотворное? Или что-то из цианов?

– А ты проверь, – сказал другой голос. – Вкати этому подонку, и все дела.

– Куда его потом девать? – вздохнул человек рядом с Лимоном и поднялся.

– Рессору на шею да в пруд.

– А ты уверен, что мы вообще отсюда выйдем? Бьюсь об заклад, этот размалеванный не один. Потому и молчат охранники.

– Тогда надо прорываться. Патронов на всех хватит.

– Прорываться? И оставить тут кучу трупов, лабораторию и сырец… У нас и так на хвосте сидят. Во всяком случае, в управлении по борьбе с наркотиками знают, что на какой-то даче рядом с кольцевой – база. Я же говорил, давно было пора съезжать. Ну, прорвемся, откроем карты… А если наши гориллы живы?

Думай, Жора, думай, сказал себе Лимон. Надо выбраться…

– Охранники мало что знают. Думаю, ничего не подозревают.

– Зато догадываются. Расколются на допросе, а газеты потом жахнут: коммунистическое подполье не брезгает наркобизнесом! Представляешь реакцию в нашем ЦК? Только вроде начали завязывать нормальные контакты с эсерами… А после такого прокола эсеры постараются от нас откреститься. Они-то свою историю помнят, хотят чистенькими остаться.

«Вот это влип», подумал Лимон.

– Буди подкидыша… Может, он из СГБ?

Лимону брызнули водой в лицо, пнули ногой под ребра. Он застонал от боли в затылке, решил больше не сдерживаться и не притворяться. Открыл глаза. Его рывком подняли за связанные руки и прислонили к стене. Хозяин дачи сидел на диване, заложив ногу за ногу, а второй, небритый чернявый парень в спортивном костюме, стоял над Лимоном, уперев в бока крепкие кулаки. Имущество Лимона, включая носовой платок, было на туалетном столике рядом с диваном.

– Открыл глазки? – спросил чернявый, и Лимон понял, что это он предлагал прорываться. – Ну, колись, зачем без спросу в гости пришел, из какой конторы?

– Я не из конторы, – вздохнул Лимон. – Я из бригады…

Так на Руси теперь назывались банды.

– А бугор у вас кто? – наклонился небритый. – Только не ври, а то выну лампочку из торшера и начну тебя вместо нее ввинчивать. Осознал?

– Осознал, – прикрыл глаза Лимон. – Торшера не надо – паленого не люблю. Бригадиром у нас Косматый.

Хозяин дачи и чернявый быстро переглянулись. Чернявый усмехнулся. Лимон почувствовал опасность и поправился:

– Был Косматый… Да его позавчера патрули в облаве посекли.

– Ладно, – сказал после некоторого размышления чернявый. – Допустим, ты из бригады Косматого. Зачем сюда залез?

– За бабками, за чем же еще! – огрызнулся Лимон. – Мне барахло без интереса.

– Много собирался взять бабок?

– Много… Сказали, тут даже камушки есть.

– Интересно, – задумчиво протянул хозяин дачи. – Кто это такой информированный? Кто наводку давал?

– Есть люди, – неохотно сказал Лимон. – Из СГБ…

– Фамилию можешь назвать?

Лимон сделал вид, что колеблется. Чернявый взял торшер за витую ножку. Лимон изобразил испуг:

– Не знаю фамилии, век свободы не видать! Знаю, что он унтер-офицер, был на стажировке в Америке, недавно начал патрулировать на Сретенке. Там и видел. Усы как у таракана, здоровый бугай.

В глазах чернявого мелькнуло изумление. Думай, думай, Лимон, верти динамо… Чернявый обернулся к хозяину дачи:

– Представляешь, о ком он говорит? Я тебе рассказывал… Ну, тот шустрый парень, который отличился во время визита высокого гостя. Теперь я почти верю этому раскрашенному!

К великому удивлению Лимона, чернявый говорил по-немецки – на чистом хох-дойче, с характерным грассированием. И хозяин сказал по-немецки: