Пертинакс одобрительно кивнул – Гай Вибиан задавал правильные вопросы.

– Легат Север при мне выступил перед Х Сдвоенным и XIV Марсовым Победоносным легионами, совсем кратко упомянув о смерти Коммода, но при этом подробно рассказав про тебя, император. Однако многословие оказалось даже излишним. Вся Паннония, а с ней Мезия и Дакия, Реция и Норик знали Публия Гельвия Пертинакса по маркоманским войнам Марка Аврелия. Легионеры помнят тебя, мой господин, и передают добрые слова о твоей мудрости и доблести новобранцам. В честь такого великого события легат Север устроил игры в амфитеатре!

Пертинакс снова улыбнулся и погладил бороду. Вибиан и Фалькон слегка наклонили головы в знак почтения императору.

– Что же до обычных провинциалов? Как их настроение? – спросил Фалькон.

Александр замялся. Точного ответа у него не было. Он так торопился сначала в Карнунт, а потом обратно в Рим, что останавливался только на ночлег и сразу, чтобы не терять время, ложился спать, практически ни с кем не заводя разговоры.

– Прошло всего две недели, консул, – уклончиво ответил Александр. – Многие еще ничего не знают. Люди в провинциях мало интересуются политикой, им важно знать лишь, когда придет сборщик налогов и кто устраивает игры в ближайшем городе.

Фалькон усмехнулся.

– Какой честный гонец! При Коммоде он бы рассказал нам, как все вокруг только и молятся на божественного Геркулеса и думают не о своем благополучии, а о здоровье и счастье божественного!

– К счастью, эти времена прошли! – подытожил Вибиан.

– Да, я всегда знал, что Александр не станет лукавить, – произнес Пертинакс. – За это я его и уважаю. Мне бы хотелось, консулы, чтобы все вокруг говорили мне только правду, какой бы она ни была. Народ прав, что молчит. Годы правления Коммода заставили его молчать и бояться. Я обязательно покажу всем – эпоха страха и молчаливого недовольства осталась в прошлом. Нужно вернуть людям память о правлении Марка Аврелия. Я намерен править так, как он.

– Так и будет! Весь римский народ надеется на тебя, император! – воскликнул Фалькон.

Слова консула показались Александру неискренними, весь его тон пронизывала фальшь. Гордый профиль Квинта Фалькона, устремленный на императора, дышал скорее вызовом, чем почтением.

– Благодарю тебя, Александр! Ты верный, хороший человек, – сказал Пертинакс. – Ты устал с дороги. Не хочешь ли поесть, вымыться, отдохнуть? Или сразу отправишься домой, к жене?

– Император, пусть боги даруют тебе многие годы за твою доброту! Я действительно очень устал, но больше всего я хочу вернуться к жене.

Александр ушел. Император попрощался и с консулами, договорившись назавтра снова встретиться и обсудить увеличение веса денария, просевшего во времена Коммода. Вибиан и Фалькон ушли, а Пертинакс, глядя им вслед, слыша, как гулко раздаются в огромном пустом зале шаги консулов, почувствовал себя неуютно.

Выйдя из дворца, Александр, несмотря на голод, усталость, тоску по жене, не поспешил вскочить на коня и мчаться домой. Он оглянулся на преторианцев, закрывавших за его спиной двери. Они посмотрели на него почтительно и спросили, не нужно ли ему чего. В ответ Александр промолчал. Он, вольноотпущенник, сын эфесской гречанки и варвара из племени венделиков, теперь мог не отвечать на вопросы преторианцев – сынов древних родов Италии.

Когда ему подвели коня, он бросил рабу сразу несколько денариев и медленно поехал по Палатину. Сердце империи, холм, где почти тысячу лет назад Ромул очертил границу своего города, закованный в мрамор и камень, словно отвечал на мысли Александра гулкими отзвуками под копытами коня. Холм принимал Александра. Сколько горя и гордости помнит Палатин! Сколько величия и бесчестья! Александр помнил имена могущественнейших вольноотпущенников при дворе императора Клавдия – Палласа, Нарцисса, Каллиста, Полибия, творивших историю и имевших несметные богатства. И эти имена не давали ему покоя. Еще месяц назад он ни о чем таком и не думал, но сейчас он просто жаждал достичь их уровня.