Когда неожиданно вошел император, все сразу умолкли, некоторые потупились и спрятали за спину сосуды с вином, а пьяного преторианца с большим органом быстро закрыли собой его товарищи.

Пертинакс молча смотрел на императорскую гвардию – цвет нации, и желваки, частично скрытые густой бородой, ходили ходуном. Он видел в глазах многих из них вызов. Лишь некоторые смутились тем, что император застал их в виде, не надлежащем к службе. Один из преторианцев за спинами других потихоньку допивал вино из чаши. Немая сцена продолжалась всего несколько секунд, пока наконец гвардейский трибун громко не поприветствовал Пертинакса, за ним хором последовали все остальные.

Император не удостоил приветствием свою гвардию и, еле сдерживая гнев, спросил:

– Каков сегодня пароль?

– Как и прежде: «Будем воинами!» – отвечал трибун.

– А вы кто? – глухо произнес, почти прорычал Пертинакс.

– Твоя гвардия, август! – уверенно произнес трибун, и в интонации его голоса Пертинаксу послышалась насмешка.

– Моя гвардия?! Да любой легионер поразит вас в бою один на один, да что легионер – ауксиларий! Если завтра война и я отправлюсь на границу, разве вы способны противостоять варварам? Вы пьяны, разгульны и думаете только о наслаждении и праздности. Здесь вам не лупанар, чтобы махать своими членами! Это что за поведение в присутствии императора?! – Пертинакс вышел из себя и перешел на крик, что случалось с ним чрезвычайно редко. – Коммод, который вам потворствовал, мертв, а я не позволю вам…

Пертинакс почувствовал, что задыхается от гнева. Еще в первый день своего правления, когда его только объявили императором и он пришел во дворец Флавиев, он обнаружил, что преторианцы, охраняющие дворец, пьяны, некоторые из них играли в кости и еле оторвали взгляд от игры, когда Пертинакс подошел к ним. Тогда новоиспеченный император посмотрел на это снисходительно, зная, что при Коммоде разнузданность и безделье преторианцев стали нормой. Коммод их не наказывал, а только осыпал подарками и сквозь пальцы смотрел на их подчас преступное поведение, что способствовало еще большему разложению в рядах гвардии. Пертинакс сразу дал понять, введя пароль «Будем воинами!», что прошлые времена прошли безвозвратно и дисциплина должна вернуться к преторианцам в самое ближайшее время. Но за две недели мало что изменилось.

Пертинакс побагровел, ему не хватало воздуха. Если бы сейчас он мог убить каждого из этих гвардейцев, то, скорее всего, так бы и поступил. Но выдержки и самообладания ему хватило, чтобы вести себя благоразумно.

– Прости нас, август! – отвечал за всех трибун, припав на одно колено и сделав знак своим людям склониться, как и он. – Мы готовы понести любое наказание.

– Да, вы все обязательно будете наказаны. Где Эмилий Лет?

– Префект во дворце, август!

Пертинаксу показалось, что прозвучало «префект в своем дворце августов», но он отогнал наваждение.

– Он должен ждать императора в тронном зале! – жестко сказал Пертинакс.

– Прости, император, мы не можем точно сказать, где префект. Эмилий Лет привел нас и велел ждать здесь, а сам пошел искать тебя.

«Искать тебя!» – неприятным эхом раздалось в голове императора.

– Как твое имя, трибун?

– Марк Квинтиллиан.

– Принеси мне сегодня же список всех преторианцев, что сейчас здесь присутствуют, Марк Квинтиллиан! Вы позорите славные традиции преторианской гвардии – лучших воинов империи!

Марк Квинтиллиан склонил голову перед императором, прижав кулак к груди.

Пертинакс вернулся в тронный зал, и тут к нему подошел раб, сказав, что префект претория в базилике.

В базилике – помещении рядом с тронным залом, противоположном от караульни, собирались судьи под началом самого императора, чтобы вершить самый высокий суд. Уже много лет здесь никто не собирался с этой целью, так как Коммод вообще не интересовался судами, а его собственный суд был скорым и всегда однозначным.