Несмотря на то что члены этого общества все знают друг друга, не всякому известны фамилии их товарищей. Между ними распространены клички, которые и заменяют им в воровском мире настоящие имена, и такую кличку имеет почти каждый вор. Когда вор отправляется в дорогу, он никогда не ездит со своим паспортом, а непременно с чужим. Паспорта эти не поддельные, они настоящие, только выданы на имя других лиц, так что при задержании «вора» личность его оказывается незапятнанной, лицо, записанное в документе, никогда не судилось, и потому, если преступника и судят, то только за первую кражу. А это много значит, потому что за рецидив грозит сильное наказание.

Относительно таких паспортов, называемых на воровском жаргоне «линковыми очками», могу сказать следующее. У нас в России есть много мест, хорошо известных в преступном мире, где мещанские управы и волостные правления специально занимаются выдачей «очков» на «линк» – паспортов за деньги преступникам для их дела. Такие учреждения наполнены людьми, которые благодаря выдаче документов сами косвенно стали членами преступного мира, и, раз взявшись за это дело, они всецело в руках воров. Чиновники мещанских управ и волостных правлений, где совершаются подобные операции, положительно обогащаются благодаря выдаче таких паспортов, еще называемых «черно-белое», или «шварц-вейс». Система же выдачи чужих паспортов заключается в том, что многие умершие лица не вычеркиваются из списка живых и на их имя и выдаются паспорта с соблюдением примет, подходящих к личности «блатного». Такие продавцы «мертвых душ» оперируют очень ловко, и редко случается, чтобы их проделки выплывали наружу.

Я уже говорил о том, что воры очень редко оставляют свою профессию, но бывают случаи, когда преступнику почему-нибудь опостылеет его профессия; для этого нужен какой-нибудь особенный переворот в его жизни: сильные неудачи, разлад с обществом, постороннее влияние честных людей. В особенности часто вор прекращает свою воровскую деятельность вследствие ссоры с товарищами. Будучи злобен, он и сводит счеты с обществом, «подводит итоги». Для этого ему удобнее сойтись с полицией, и тогда страшен для «преступников» такой «капорник». И если преступники узнали, что товарищ их выдал – «закапал», ему грозит сильная месть с их стороны, ему уже нельзя оставаться членом воровского общества, он уже по необходимости делается честным человеком. После же превращения из «блатного» в «ветошного» ему уже нечего бояться своих бывших товарищей; они не будут ничего предпринимать для мести, т. к. смотрят на него как на всех честных людей, полицию и т. д.; он уже не их, и потому предпринимать в отношении его что-нибудь считается лишним. При этом не могу не сказать, что такой субъект превращается в страшного врага воров и больше никогда уже не ворует.

Карманные воры высшей категории отличаются в своей деятельности большой выдержкой, тактичностью и вообще умением избавиться от всяких неприятностей, нераздельных с их полной приключениями профессией. Если при внезапном задержании они увидят, что есть возможность «сорваться», они, конечно, не постоят за каким угодно «пактом».

В случае же неудачи такой вор, попадая в участок или сыскное отделение, сейчас же оставляет вид оскорбленного и возмущающегося человека; он примиряется с тем, что дело «не прошло», и, переступив порог, сейчас же делается спокойным, отдает паспорт, на вопросы спокойно отвечает, что он карманный вор, даже шутит, одним словом – имеет вид делового человека, которому во время дела пришлось считаться с некоторыми неприятными формальностями. Опытные полицейские и сыщики относятся к этому вполне философски, они смотрят на это с той точки зрения, что у всякого свое дело, вору – стараться не попасться им в руки, а им, наоборот, – стараться задержать его. На все извороты таких воров они смотрят как на обыкновенное дело и не сердятся на это; одним словом, они вполне понимают воров. Последние же, убедясь, что им не уйти, понимают, что, продолжая «бить пант» в полицейском учреждении, они только рассердят полицейских и сыщиков, которые увидят в таком поведении лишь тупое и бесполезное упорство, отнимающее напрасно время. В таких случаях воры идут в «открытую»; к тому же хороший, профессиональный вор большей частью известен хорошему и опытному сыщику. При этом надо сказать, что крупные воры наружной полиции очень мало опасаются, они боятся лишь сыщиков, да и то хороших, бывалых. Крупные «марвихеры» очень редко попадают в руки полиции, но еще реже – по обвинению в краже: их часто можно видеть в сыскном отделении задержанными до кражи, для предупреждения краж, и в этом вся цель и главная обязанность сыщиков. Последние знают, что задержать «марвихера» во время кражи очень трудно. После же кражи, если даже удается каким-либо образом узнать виновника и впоследствии задержать его, то ведь очень трудно доказать его виновность. Деньги – такая вещь, что их трудно отличить, они не имеют примет и нельзя доказать, что они приобретены путем преступления. Одним словом, вещественных доказательств нет, а свидетелей тем более.