.

Хотя вероятность стать жертвой преступления в Японии сравнительно низка, гражданская информированность населения высокая: опасные преступления широко освещаются в прессе и на телевидении. Вооруженные разбои, например, так редки, что, в сущности, о каждом из них подробно сообщается, такими же сенсациями становятся похищения людей и тяжкие убийства. В частности, был широко освещен ряд тяжких убийств с похищением людей в 1988–1989 гг.: преступник убивал девочек 7–10 лет, а затем посылал письма и останки жертв их родителям. Общественный резонанс и информированность родителей способствовали активному участию общественности в отработке версий преступления, повышенному присмотру за детьми. Поскольку маньяки крайне редко встречаются в Японии, каждый случай получает исключительную огласку. Так, жестокое убийство (путем отсечения головы) в 1997 г. младшего школьника преступником, затеявшим затем «игру» с полицией анонимными письмами, вызвало общественное негодование. Благодаря широкой огласке и всеобщим усилиям виновный был оперативно найден.

Беспрецедентной кровавой драмой для Японии стал инцидент, происшедший в июне 2001 г. в школе города Икэда в окрестностях Осака. Неизвестный мужчина ворвался в здание школы с ножом и напал на учащихся. Ножевые ранения получили в общей сложности 26 учеников младших классов и трое преподавателей, которые пытались остановить напавшего. Пять 6-летних детей, получив смертельные ранения, скончались. Ранее этого 37-летнего маньяка уже задерживали за преступные действия и поместили на непродолжительное время в больницу.

Будучи непосредственным свидетелем общественной полемики в Японии по поводу этих «чудовищных преступлений» я не раз отмечал реакцию населения, лейтмотивом которой была не жалость, а «стыд» (за себя, за нацию, за преступника и его «плохое воспитание») – специфическая реакция японского конформизма.

Организованная преступность. Организованная преступность в Японии соединяет в себе черты традиционного японского и современного американского преступных миров[27]. Мафия в Японии неотделима от экономической и политической жизни, она связана с большим бизнесом. По своей сути «якудза» представляет собой самобытную форму организованной преступности, во многом отличную от всех известных форм организованной преступности в цивилизованном мире.

В публицистике японский феномен «якудза» часто рассматривается как модель мирного сосуществования государства и «мафии». Как правило, приводятся примеры фактически легального существования «якудза» в стране, их «административной регистрации», открытого ведения бизнеса, когда «не совсем чистые деньги и люди, вышедшие из криминала, обеспечивают порядок на рынке страны». Так, «после войны преступность там была очень высока… когда мафия поделила страну на сферы влияния, преступность резко пошла на спад – якудза стали делать деньги в белом бизнесе, и криминальные разборки, проблемы с властями им оказались ни к чему».[28]

В год расцвета в 1963 г. организация «борёкудан»[29] насчитывала примерно 184 тыс. гангстеров. С тех пор наблюдалось постепенное снижение численности организации. Начиная с 1987 г. вновь наметился незначительный рост численности этой организации (приостановленный затем введением специального законодательства против «борёкудан»). Однако за последние годы вновь отмечается незначительный рост численности «борёкудан». К 2000 г. общая численность «борёкудан» составляла около 83 тыс. человек (из которых 44 тыс. являются членами, а 39 тыс. считаются сообщниками).

Процесс укрупнения преступных группировок, начавшийся в 70-е годы, завершился созданием трех тысяч организованных групп («борёкудан»), число которых постоянно сокращается, а их мощь имеет тенденцию к уменьшению (на 80 – в 1990 г., 131 – в 1991 г., 158 – в 1992 г., 222 – в 1993 г., 211 – в 1994 г.).