– Друзья мои, как же я счастлив, что оказался среди вас в этой бесконечной ночи. Разделите со мной трапезу, после проделанной работы, и успокойте душонку мою, своим профессионализмом и компетенцией. Да прибудет с нами острый скальпель и хорошая синтетика. Приступим – пропел я и продемонстрировал свою причастность к «таинству» хирургической братии, путём поднятых рук в натянутых латексных перчатках.
– Уважаемый Александр Семенович! Как же счастливы мы бесконечно, что можем себе позволить работать с таким изумительным «трубадуром», который умеет не только балагурить как в цирке, но еще и виртуозно оперировать, своими бесконечно длинными пальцами. Мы разделим с тобой трапезу, и эту изумительную, творческую ночь, а также готовы испить чарку, после проделанной работы. И да прибудет с пациенткой сладкий анестезиологический сон, и она поделится с нами смирение и успокоением, часа на два, дабы руки бы у нас не дрожали, а коленки не трещали – пропел Лёнька, старинный и проверенный приятель, и по «совместительству» анестезиолог.
– Коллеги и соратники, – вступила в диалог операционная медсестра, – приступайте пожалуйста к операции. Пациентка спит, операционное поле раствором намыто. Вперёд…
Какое-то время все сосредоточились на Кате. Маленькое, хрупкое тельце на столе вызывало у всех жалость. Но команда действовала слаженно, и щадящая холецистомия, которая была выбрана для данной пациентки, позволила не испортить кожу. Три маленьких отверстия, вместо большой раны. Щадящая операция – правильный выбор. Я гордился собой, выводя дренаж из брюшной полости. Дело сделано.
На следующее утро, во время обхода, я обнаружил, что моя ночная пациентка лежит вполне отошедшая от наркоза, и даже пытается сесть. Я осмотрел послеоперационные рубцы, и, сделал все необходимые записи в истории болезни, решил, что необходимо поговорить с ней.
– Катя, ситуации которая произошла сегодня ночью, является твоей ошибкой. Нельзя есть столько пищи, не впрок, никогда голоден. Хорошо, что мы открыты круглосуточно, и готовы помочь пациентам, которой неправильно питаются. А представь ситуацию, что нас рядом не было бы. Это жутко. До утра ты не дожила бы. Подумай хорошенько, стоит ли тебе следующий раз, так рисковать собой. Надеюсь, я тебя хорошенько напугал. И ты будешь любить себя и свой собственный организм. И помни, медицина спасает и предотвращает. В нее необходимо верить, и прислушался к ней. А сейчас ложись отдыхай, все у тебя будет хорошо.
– Александр Степанович, простите меня пожалуйста. Я правда не знала, что мое обжорство так сильно может повлиять на мой организм. Я же всегда все делаю в прок. Мои коллеги по работе всегда относились к моей привычке с осторожностью. Дядя Федор, сказал, что мое поведение похоже на поведение девочки из блокадного Ленинграда. Войны нет, а то что впрок пропихнуть охота себе в организм, именно ее напоминает. Я детдомовская, и мне это простительно. Там нас едой не очень баловали.
– Я понял тебя Катя, но в принципе, что случилось – то случилось. Давай сейчас будем слушать только меня, и делать определенные выводы. После того как мы закончим с тобой лечение, я отправлю тебя в санаторий. Увы, отсутствие желчного пузыря «больно» скажется на твоей диете. Уже нельзя будет употреблять: жареного, копчёного, соленого и сладкого. Ты будешь жить там в истечении месяца, и у тебя будет очень много занятий по восстановлению. Мы забрали из организма очень важный орган. Без него жить можно, но очень осторожно. В каждом организме, Катя, независимо от того, кто ты: человек, собака, кошка или другое какое – либо животное, не предусмотрены лишние органы. И когда хирург отнимает из организма орган, который уже не может спасти, это приводит к огромному стрессу в том самом организме. Ему нужно помочь, чтобы перестроиться. Я не пугаю тебя, просто хочу помочь.