Он очнулся в белой палате. Медленно открыв глаза, понял, что к нему возвращается сознание. Белые стены давили, а тишину нарушал лишь равномерный писк медицинского оборудования. Его мозг пытался восстановить воспоминания, разум цеплялся за последние мгновения, старался собрать разрозненные кусочки пазла в единое целое, но реальность ускользала от Родиона, как тень в полумраке.

На мгновение ему показалось, что он один в палате. Но вскоре в дальнем углу возник силуэт медсестры. Она подошла к нему и посветила маленьким фонариком в глаз, затем взглянула на показания мониторов. В её взгляде было что-то успокаивающее, словно она знала, что с ним всё будет хорошо.

Прошло несколько секунд, и он почувствовал лёгкий дискомфорт от маски на лице. Родион не смог сдержать порыв и попытался поднять руку, чтобы освободиться, но тут же понял, что его движения сковывает какая-то невидимая сила. В голове пронеслось: «Где я? Почему я здесь?» Но ответ так и не пришёл. Лишь гулкое эхо мысли о том, что ему нужно бороться за жизнь… Или это кто-то сказал?

Мелькнул противоестественный вопрос: «Как же меня зовут?» – и вновь темнота.

Хельга проводила взглядом всадников, которые умчались по песчаному берегу реки вглубь леса. Ещё раз взглянула на тело убитого ею русича и, резко развернув своего коня, поскакала в лагерь к своим.

Воительница мчалась по узкой тропе, её мысли бурлили, как река под весенним льдом. Образ русича с голубыми, словно июльское небо глазами и кровью на руках не покидал её. Она защищалась, но на мгновение почувствовала, что этот странный мужчина с варварскими повадками ей симпатичен.

Впереди уже виднелись огни лагеря, но она не могла избавиться от непонятного чувства вины и тревоги.

Когда Хельга прискакала к своим, все обсуждали русов и недавнюю схватку. Девушка быстро прошла к своему шалашу и попыталась уединиться, но к ней подошёл Ирвин – конунг их драккара. Он с тревогой посмотрел на неё и спросил: «Что случилось?» В его взгляде читалось беспокойство. Она опустила глаза, не зная, как объяснить, что смерть русича оставила в её душе тяжёлый след. «Мы потеряли воинов», – наконец произнесла она, чувствуя, как каждое слово отнимает у неё силы. В этот момент Хельга вдруг поняла, что больше не хочет быть воительницей. Но как сказать об этом конунгу?

Той весной холодное море было неспокойным. Когда их драккар вошёл в Днепр, все были истощены и страдали от цинги. Но весна уже брала своё, и однажды, во время одной из остановок, Хельга решила сойти на берег вместе с другими воинами, чтобы собрать для команды молодую крапиву.

Мужчины с топорами отправились в лес за дровами, часть команды осталась смолить драккар, а небольшой отряд, к которому примкнула и Хельга, углубился в земли русичей в поисках пищи.

Когда они пришли в деревню, одна из женщин согласилась обменять съестные припасы на их товар (кольчуги и мечи), но сказала, что нужно сходить к местному кузнецу, а тот якобы живет в лесу.

Отряд двинулся за ней. Сначала они шли по тропинке. Но потом она куда-то пропала. Дальше начинался непролазный бурелом, однако женщина каким-то чудом находила путь. И вдруг, совершенно неожиданно, лес закончился. Перед воинами раскинулась обширная поляна, на которой возвышались три могучих дерева. Рядом с ними сверкало на солнце квадратное озеро. Женщина, которая вызвалась их проводить, исчезла. А из-за деревьев посыпался град стрел. Несколько человек из отряда Хельги упали замертво у ее ног, другие успели спрятаться в чаще. Хельга же просто села на камень, лежавший у дерева, и устало опустила руки.