Под утро гости начали расходиться, на рассвете ушли последние, и Хельге показалось, будто тут никого и не было. Оставшись одна, она развернула узел и увидела, что аульва подарила ей прекраснейшее платье, а пояс к нему, украшенный драгоценностями, был восхитителен. Хельга снова сложила платье и спрятала узел.

Она выполнила всю утреннюю работу, прибрала дом после гостей и села у окна ждать возвращения родных.

«Я так и знала, что с нею ничего не станется», – сказала мать, когда увидела Хельгу живой и невредимой.

Все принялись ее допытывать, что было ночью на хуторе. Девушка отвечала уклончиво, однако показала платье, которое ей подарила аульва. Родители и все домочадцы долго восхищались им, но больше всего семье понравился драгоценный пояс. Мать с сестрой хотели отобрать у Хельги и платье, и пояс, говоря, что она недостойна такого роскошного наряда, но девушка платья не отдала, а спрятала его в дупле старого дуба на окраине хутора. И как ни требовала мать отдать пояс – Хельга не соглашалась.

Прошел год, старшая сестра так и не вышла замуж, а вот к Хельге посватался богатый жених. Но свадьбу назначили на весну.

Время шло, и до праздничной ночи Йоль оставался один день.

Теперь уже остаться дома захотела старшая сестра, она надеялась тоже получить подарок от аульвы.

Матери было страшно за свою любимую дочь, но, в конце концов, она приняла решение и уехала вместе со всеми. Все домашние дела были выполнены, оставалось лишь доварить мясо в огромном чане. Когда девушка готовила мясо, к ней подошёл мальчик, который, казалось, возник ниоткуда. Он протянул ей маленькую деревянную миску и попросил положить немного мяса и сала. Однако девушка в гневе отмахнулась от него и указала малышу на дверь. Ребенок заплакал и вновь стал просить хоть маленький кусочек хлеба и сала.

«Ничего я тебе не дам! – вскричала она. – Кто знает, может, твоя семья богаче нас будет!»

Мальчик повторил свою просьбу, моля девушку только о хлебе. Тогда она разозлилась ещё сильнее и с такой силой толкнула мальчонку, что сломала ему руку. Миска ребенка покатилась по полу и разбилась. Он поднял осколки здоровой рукой и, плача, ушёл. В тот же миг всё закружилось, словно в белом тайфуне.

Хельга проснулась среди ночи от пронзительного крика своей сестры и увидела, как на горизонте рождалось кровавое солнце. Постройки ее хутора горели, точно лучины, отбрасывая ярко-красные отблески в еще черное холодное зимнее небо. А по лицу ее сестры стекали слезы. В вихре образов Хельга увидела Одина и его свиту.

Кто-то грубо толкнул сестру сзади, она упала. С девушки содрали одежду по пояс. Старая ведьма наклонилась, сделала надрез на её животе и вытащила кишку. Одноглазый солдат вбил конец её нутра в столб посреди двора и толкнул в спину, чтобы приговоренная начала движение по кругу.

По телу Хельги пробежала горячая волна, и она почувствовала, как на её лице и спине выступил холодный пот. Страшный сон не давал ей покоя. Бросившись в ноги отцу, девушка стала умолять поскорее вернуться домой.

Когда обитатели хутора возвратились, они нашли сестру Хельги лежащей у вбитого посреди двора столба всю в крови, ссадинах и кровоподтеках. Она успела рассказать лишь о странном ребёнке и о том, как отказалась дать ему кусочек мяса. Через час девушка скончалась в страшных мучениях. Всё в доме было перевёрнуто вверх дном, переломано и побито, а кусок праздничного мяса валялся у ног растерзанной.

Мать от такого зрелища сошла с ума и через несколько дней скончалась. Отец, не выдержав позора, покончил с собой.

С тех пор уже никто не осмеливался оставаться в этом хуторе в ночь на Йоль.