1. Громоздки по своему содержанию, противоречивы, как в объективном смысле (диалектическая подоплека, помноженная на время), так и в субъективном (так, например, для того, чтобы стать юристом необходимо закончить университет), лишены непосредственно практической отдачи, здесь проблематика вопроса огромна, начиная от несовершенства уголовного процесса и заканчивая вопросами заработной платы государственных служащих.

2. Подвергаемы постоянной коррозии со стороны ситуаций «здесь и сейчас» (достаточно прослушать новости по ТВ, чтобы усомниться в том, что борьба с преступностью увенчается когда-либо успехом).

3. Качественно негативно трансформируются в силу недостаточной эффективности способов корреспондирования и соотношения с практикой.

4. Испытывают массу других негативных факторов, нисколько не улучшающих положение дел.

Несомненным достоинством, конечно, является их единство в рамках территории государства и унифицированность доступа (публичность), но в общем следует констатировать, что один только аппарат определения преступления настолько громоздок, что его эффективное использование (даже если бы он был лишен своих противоречий) весьма затруднительно. У науки это порождает желание прятаться за маску «законодателя» и исследовать лишь то, что есть закон, у правоприменителя – решать задачи уголовного права исключительно средствами, обеспечивающими максимальную эффективность частного порядка (причем во многом эти средства не отличаются от методов преступления). В итоге сегодня мы имеем ситуацию бытия нового социального феномена – организованной преступности, борьба с которым очевидно неэффективна средствами и методами, порожденными современным пониманием преступления.

—

2.1.1. Виновность

Необходимо понимать, что для преступника многие вопросы и вовсе не стоят в сфере сознания общественной опасности, предвидения возможности наступления общественно опасных последствий и прочее. Это оценочные категории, которые абсолютно чужды духу целесообразности, которое несет в себе действие, называемое преступлением. Если раньше мы могли всегда оглянуться на моральные устои и сказать, что преступник нарушал в самом себе норму нравственного императива, то сегодня в век информационных технологий, в век становления новой общественно-экономической формации мораль просто не успевает за технологическим прогрессом, а тем более за морализированным отношением к его результатам. Если прибавить к этому действительный правовой нигилизм и элементарную неосведомленность населения о степени общественной опасности каждодневно совершаемых «деяний», принцип виновности в своем реальном существовании трансформируется не в знание лица, совершившего деяние о его общественной опасности, а в знание лица, привлекающего к уголовной ответственности за общественно опасное деяние лицо его совершившего, при полной несведущности последнего. Эта ситуация малозначительна в рамках нашего столетия, нашего поколения, но она чудовищна в перспективе своего развития. Это означает, что мы находимся на пути к объективному вменению, мы приписываем знания и способность знания субъекту ответственности, который по своему развитию не может иметь даже представления об этих понятиях, то есть налицо именно патерналистское отношение государства к личности.

2.1.2. Общественная опасность9

Общественная опасность как качественный признак характеризует степень вреда, нанесенного объекту преступного посягательства. Сам объект формируем как общественное отношение, урегулированное нормой права. Здесь уголовное право сталкивается с проблемой общего и субстанционального, которую не совсем верно решает. Преступление всегда единично и привязано к индивидууму, оно сфера выражения его внутреннего мира.