Губная изба состояла из выбранных местной корпорацией предводителей: губного старосты, писца и целовальника, которые собирали отряды местных жителей для выслеживания, ареста и допроса преступников. Предполагалось, что губные старосты будут принадлежать к верхушке корпорации: в 1627 году Разбойный приказ предупреждал жителей Новоторжского уезда, что, если они не выберут губного старосту из «лутчих дворян», Приказ сам назначит на эту должность «лутчего человека». Соборное уложение предписывало ставить в старосты «дворян… которые за старость или за раны от службы отставлены», но еще пригодны к службе. Например, в 1635 году один дворянин подал челобитную, что он «безсемейный, стар и от ран увечен», «поместьишка… пусто» и искал назначения губным старостой на Белоозеро; однако вместо этого он был вознагражден более важной должностью воеводы с присовокуплением и губных обязанностей[69]. Там, где не было провинциального дворянства, старостами могли становиться крестьяне и горожане. Губные старосты порой сохраняли свою должность на протяжении многих лет, хотя время от времени Разбойный приказ мог распорядиться о перемене или само местное сообщество – выгнать особо отметившегося злоупотреблениями. Губные старосты имели власть применять наказания вплоть до смертной казни, не сносясь ни с воеводами, ни с Разбойным приказом, руководствуясь лишь указами и указными книгами этого учреждения (1530–1550-х, 1590-х, 1610-х, 1630-х годов)[70].

Правоохранительная сфера в Московском государстве еще более усложнилась благодаря введению третьей категории должностных лиц в области уголовного права, а именно «сыщиков», которых специально посылали для расследования срочных дел. Они использовались по меньшей мере с середины XVI века для искоренения преступников в тех или иных областях, для расследования по жалобам на злоупотребления властей или, с середины XVII века, для выслеживания беглых крепостных[71].

На протяжении всего XVII века местные сообщества поддерживали различный баланс сил между этими разновидностями должностных лиц[72]. Воеводы вершили текущие уголовные дела, разбирая драки и случаи мелких преступлений, убийства, поджоги, государственные преступления, такие как измена и колдовство. Губные старосты, согласно первоначальному замыслу, должны были быть чем-то вроде шерифов, преследовавших банды разбойников во главе отрядов местного населения, но поскольку позднее они были вовлечены во множество других дел, то их функции нередко были равнозначны воеводским. Нередко уездные люди писали в Москву и просили оставить либо одного воеводу, либо губного старосту, чтобы избежать груза обеспечения обоих должностных лиц[73]. Хотя губные старосты избирались местным населением, из которого они и происходили, Разбойный приказ и воеводы настолько пристально надзирали за их деятельностью, что их считали государственными служащими, говоря языком той эпохи, «приказными», а не «выборными» (от местного населения)[74]. Постепенно на протяжении XVII века губные избы стали подчиняться воеводам и Разрядному приказу, хотя Разбойный приказ, проигрывая, продолжал бороться за свои права[75]. В 1670–1680-х годах Москва пыталась объединить местные институты, в том числе и в области уголовного права. Губные старосты и многие другие местные выборные чиновники были упразднены в 1679 году, так же как позднее, в мае 1683 года, и сыщики для того, чтобы высвободить людские ресурсы дворянства для пополнения войск «нового строя», а также чтобы, согласно заявлениям правительства, облегчить бремя обеспечения столь многих чиновников, ложившееся на народ