– А как это «соскребать»? – спросил Ромка, не успокоившийся и захотевший подробностей. – Чем соскребать?

Я тоже заинтересовалась ответом Фимы, хотя и виду не подала. По своему опыту я знала, что, чем больше аудитория, тем дольше длится объяснение.

– Ну, молодой человек, – приосанился Фима и бросил быстрый взгляд на меня. Заметив, что я вроде не интересуюсь, он стал сбавлять пафос своей речи и снова осторожно покусился на мое бедро. – В идеале, юноша, это делается растопленным парафином. «Смыв» называется еще парафиновым тестом. Парафин прикладывается к телу и застывает, а потом изучается все, что он в себя вобрал.

– Ни фига себе эпиляция! – пробормотал обеспокоенный Ромка. – А это очень больно?

– Это зависит от того, на какой высоте у тебя расположен болевой порог, – ласково объяснила я, хлопая Ромку по руке. – Если низко, то перешагнешь легко.

– А если высоко, так ты на нем и останешься, это называется болевой шок, – с серьезной рожей посулил Фима и тут же успокоил: – Ну ты не бойся, там за такими делами всегда врач следит.

– Я и не боюсь, еще чего, – тихо сказал Ромка и отвернулся.

Виктор выехал на дорогу, и вдали завиднелась ядовито-зеленая Фимина «Ауди».

– Так, я вижу, мне пора, – нараспев сказал Фима. – Диктую диспозицию. К вам, мадемуазель, я приезжаю завтра в редакцию с утра. Не с раннего утра, а с приличного. К девяти не обещаю, но не позже десяти буду точно. Вы мне подпишете бумажку, на основании которой я формально становлюсь вашим адвокатом. Если вас побеспокоят господа из органов до моего приезда, звоните, кричите, требуйте и отказывайтесь. Без адвоката ни шагу и ни слова. Вы все поняли?

– Ты будешь адвокатом всех троих? – спросила я. – И Виктора и Ромки?

– Да, Ефим Григорьевич! – Ромка снова повернулся и с надеждой посмотрел на Фиму. – Вы меня устраиваете! – значительно произнес он, но не достиг поставленной цели.

– Весьма приятно слышать, но не получится, юноша, не получится, – покачал головой Фима. – Это же одно дело. Поэтому один адвокат у вас быть не может. Но я решу эту проблему. Короче, до завтра!

Виктор остановил «Ладу», Фима вышел из нее и, наклонившись, строго взглянул на меня:

– Постарайся, Оля, сейчас поехать домой и ни во что больше не вляпываться. Одного этого дела тебе может хватить надолго. Убийство – штука серьезная, а при таком количестве свидетелей глухарем оно вряд ли станет. Поэтому вас будут дергать долго, нудно и качественно.

Я молча кивнула, чтобы не провоцировать Фиму на продолжение речи, он хмыкнул и, захлопнув дверцу машины, пошел к своей «Ауди».

Виктор поехал по дороге в мой район. Я закурила и задумчиво произнесла, словно подумала вслух, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ну что ж, а не навестить ли нам сейчас некоего Юрия?

Виктор бросил на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и, ничего не ответив, повернул направо. Я поняла, что он согласился.

Ромка задергался на своем сиденье и, тяжко вздохнув, спросил у меня:

– Ольга Юрьевна, извините, пожалуйста, а вы не подскажете, эпиляция – это очень больно?

– Ты про парафин, что ли, волнуешься? – усмехнулась я. – В том месте, где действительно не очень приятно, тебя тестировать не будут, не волнуйся.

– Ну а все-таки? – робко настоял Ромка.

– Отстань, а? – попросила я. – Ну как я могу тебе объяснить ощущение? Все сам узнаешь в свое время. Подожди немного!.. К тому же, можешь мне поверить, даже в твоем возрасте осталось не так много новых ощущений, поэтому нужно ценить предоставленные возможности, даже если это парафиновый тест.

Не удовлетворенный моим ответом Ромка замолчал и отвернулся к окошку, начиная заранее переживать завтрашние неприятные процедуры. Я же думала о другом. Теперь меня мучали сомнения, правильно ли я поступила, что не сказала оперативникам о своем разговоре с Константином? Правильно ли, что больше поверила ему…