– И насколько твой никнейм нелепый, настолько же ты и нелепый организатор. Помнится мне, ты говорил, что дашь всем прикурить тут и поднимешь оскорблят с колен. А ещё мне помнится, что ты предъявлял Акселерату за то, что тот убежал из оскорблята, когда у того времена настали не лучшие. Но когда чёрная полоса началась у тебя, то ты поступил точно так же. Так что кому ты дашь прикурить? Хочешь поднять оскорблят с колен, но ты сам ещё не встал на ноги.

После последней фразы один из судей заблеял: «Ееее». Остальные лишь кивали, соглашаясь с моими словами.

– И такому «легенде» Алиса дала шанс, позвав на поединок, поставила против новичка, а не против каких-то именитых оскорблятелей. От твоего величия осталось только название, как и от тебя самого. Ты уже старый и никому нахуй ненужный оскорблятель, побитый временем. И судя по твоему шраму, ты начал расходиться по швам!

Алиса сморщила от удовольствия лицо, прижав кулак к губам, коротко и резко прорычала. А судьи почти хором протянули: «О-о-о».

– Теперь можешь забыть о том, что ты топ. Тебя даже новичок щас выносит. Пошёл нахуй!

Все в звонке и в чате шумели мне. Я был в восторге. Я смог. Я победил.

И вдруг ко мне пришло какое-то прозрение. Я понял, что мой кумир для меня стал вмиг пустым местом. Я не желал восторгаться им, я отменил все его заслуги, потому что я его растоптал. Ногами впечатал в грязь. Я был убеждён, что победив топа, я сам стал топом. Я слышал, что у оскорблятелей это называется «убийством». Это чувство сравнивают с настоящим убийством. Убивая человека, ты становишься сильнее. Ты начинаешь чувствовать себя богом. Но оскорблятели убивают словом. Я как бы вскрыл шрам ТТРа, обнажил его рану, показал всем и говорю: «Смотрите, у него тоже есть изъяны, он тоже смертный. Его тоже можно убить». Поэтому если кому-то удалось тебя убить, то считай, что ты проиграл. Да, судьи могут проголосовать за тебя и ты выиграл поединок и всё такое, но ты проиграл внутренне. Тебя убили внутри. Тебя ранили острые опасные слова. Это куда хуже, чем проиграть поединок. Но лучше всего ранить нас могут только друзья и близкие люди. Нужно опасаться не своих врагов, а своих друзей. От них ты никогда не ждёшь зла. А злые речи нас окружают не только в оскорбляте. Злые речи повсюду. Мальчишка боится идти в школу, ведь его там унизят и изобьют, так как он изгой в классе. А когда он придёт домой, ему мать вторит одно: «Всё в облаках витаешь», «Щас уже время не то, раньше родителей уважали», «Что за музыку дурацкую ты слушаешь?», «Кого воспитала? Ты же не слушаешь меня вообще». «Он наркоман и алкоголик», – скажут бабушки на лавочке. «Какая писательница? Иди, сказала, в мед», «Ему уже двадцать пять, а детей и жены всё нет». Чужим мы вонзим нож в сердце, близких укольнем иголкой.

– Это был охуенный поединок и пришла пора его отсудить. И первым это сделает мощь тигра, взгляд льва – Владимир Цицанский!

Владимир Цицанский был субтильным мужчиной возрастом около тридцати лет с короткой, почти лысой стрижкой. Его неуверенное поведение выдавало, что он замкнутый человек. Возможно, даже социофоб. Он заговорил своим тихим, лишенным какой-либо живости, спокойным голосом:

– Ну, если вкратце, то для меня лично это был охуенный поединок. Только с одной стороны. Со стороны PressFSB. Он сделал очень круто, он хорошо начал с шуток про шрам ТТРа, а в своей серьёзной части очень хорошо задел ТТРа. Поэтому свой голос я отдаю за PressFSB.

– Вторым судить будет всеми любимый CrazyMan! – крикнула Алиса.

CrazyMan был таким же субтильным мужчиной, но чуть моложе Цицанского. Я бы сказал, что ему лет двадцать восемь. Волосы у него были до плеч, пирсинг в носу, татуировки на руках. Он был похож на какого-то панка. Или рокера. Я не особо разбирался в этом. Голос у него был уверенный, с хрипотцой, говорил он размеренно: