Зла, что этого человека убили. Человека, который оказался связан с такой опасной фамилией.
– Его семья будет преследовать меня?
– Нет, – категорично заявляет он. – Список врагов этой семьи длиной в километр. Они не станут беспокоиться о какой-то случайной девушке. Они могут присмотреться к тебе, но когда они ничего не найдут, то станут искать того, кому они насолили.
Я киваю головой, слегка успокоенная этими словами.
– Если они не узнают о розе.
Мое сердце падает, словно камень в колодец. Я поднимаю голову и смотрю на него, пытаясь уловить смысл его слов.
– Эта роза была чем-то личным, Аделин. Знаешь, что она означает?
– Я… что меня преследует кто-то. Я уже несколько раз сообщала о том, что мой дом взламывают, а эти розы появляются везде, куда бы я ни пошла.
Шериф сдвигает брови.
– Я заглянул в твое личное дело. Там нет никаких сообщений о преследованиях.
Мой позвоночник выпрямляется, поскольку меня пронзает шок.
– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я злобным и пронзительным голосом. – Я сделала несколько!
– Успокойся, – говорит шериф Уолтерс, разводя руки в соответствующем жесте. – Я посмотрю еще раз, когда вернусь в участок. Ты можешь рассказать мне сейчас, что происходит?
Заставляя свое сердце притормозить, я излагаю все, что тут происходило. О стаканах алкоголя, выпитых, пока я была дома одна. О розах. О записке со зловещей угрозой.
Шериф Уолтерс напряженно слушает, достает блокнот и делает заметки по мере того, как я говорю. Когда я заканчиваю, я чувствую себя еще более измотанной, чем была раньше.
– Я займусь этим. Но, Аделин, ты же понимаешь, что если Талаверра прознают, что у тебя есть преследователь, то они могут возложить вину на тебя?
Я отшатываюсь назад, совершенно обескураженная тем фактом, что о том, что мне может угрожать преступный клан, меня предупреждает полицейский. Однако он никогда не был человеком, склонным приукрашивать или скрывать правду. Мой отец иногда интересовался у него подробностями некоторых дел, и шериф всегда рассказывал ему все, что мог.
Несколько раз мама даже срывалась на них из-за столь неприятных разговоров за обеденным столом, да еще и при ребенке. Шериф Уолтерс извинялся, но раскаивающимся никогда не выглядел.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не допустить, – уверяет он.
Почему-то от этого мне ничуть не легче.
Вздохнув, я отворачиваюсь и смотрю в гущу деревьев – туда, где мерцают красные и синие огни, порождая настоящую дискотеку теней.
Я киваю, принимая хотя бы такую поддержку. Этот человек ни черта не сможет сделать, чтобы остановить преступника, когда тот появится у меня на пороге.
Будь то хоть преступный клан, хоть гребаный маньяк.
10-е сентября, 1944
Я не видела Роналдо три дня.
Три дня я гадала, где он. Со мной словно что-то случилось. Мысли в моей голове непрестанно кружились.
Мы с Джоном поругались. Он сказал, что я изменилась. Что я больше не та женщина, в которую он был влюблен. Я отдалилась.
Когда он хочет заняться любовью, мне это неинтересно.
Мне стало казаться, что наш брак неправильный и грязный.
Я чувствую, будто обманываю кого-то, но это не о моем муже. Я словно обманываю своего гостя.
Я мало что смогла сказать, чтобы заверить своего мужа в том, что все еще люблю его, кроме этих трех слов.
Они стали казаться пустыми, когда я произношу их вслух.
Судя по его глазам, Джону они тоже теперь кажутся пустыми.
Я теряю своего мужа. Медленно, но верно.
И мне стыдно признавать это, но я нисколько не сожалею.
Глава 9
В своей жизни я совершал убийства. Хладнокровные убийства. Множества людей, за чьими личинами прятался дьявол. И я совершал их по разным причинам. Из-за того, что они изнасиловали ребенка, лишили жизни невинного или разрушили жизнь того, кто этого не заслуживал.