Ему не было холодно. Отделившемуся от тела призраку не страшен даже самый жестокий мороз Стужи. Впрочем, и для него здесь хватало угроз, не прощающих ошибок, – ошибок, отвечать за которые придётся беззащитному телу, плавающему сейчас в лёгкой зелёной слизи, пахнущей рыбой и травой.

Эрик Стром потянулся, чувствуя, как где-то там, далеко, в его жилах поёт и струится эликсир – его призрачная тень плавала сейчас в невидимых венах.

Он знал, куда идти. Но сначала нужно было найти её.

«Рагна. Рагна. Рагна».

Он повторял её имя снова и снова, нараспев, – не ртом, а всем своим прозрачным телом, которое словно бы стало резонатором, пропускающим через себя чужой зов.

Глаз орма в глазнице потеплел. Она откликнулась.

«Стром. Стром. Стром».

Теперь он видел ещё один слой Стужи – тот, что могла видеть в настоящий момент его охотница.

Это было то самое, о чём его постоянно расспрашивали богатые бездельники на балах и светских собраниях.

«Каково это – видеть два слоя Стужи одновременно, а находиться только в одном?»

Даже если бы он хотел объяснить это чувство кому-то из них, у него вряд ли бы получилось.

Он видел руки и ноги Рагны, чувствовал, как вздымается её грудь, как мёрзнет и разгорается румянцем её лицо, как тяжело ей двигаться под струдом, с сумкой и плащом, как её ноги с каждым шагом глубже проваливаются в снег.

Будь он здесь физически, он мог бы коснуться её рукой. Слои Души и Мира никогда не сходились один в один, но расхождение было несущественным.

Ястреб мог видеть оба слоя – её и своими глазами – и они могли говорить, хотя и разговор этот не был похож на обычную речь. Их мысли текли, как вода, соприкасаясь друг с другом. Эрик скорее чувствовал мысли Рагны, чем слышал, время от времени выхватывая отдельное, самое важное.

Сам он тоже не забывал выделять, подсвечивать то, что было необходимо донести до Рагны.

«В сторону тридцать третьей. Тридцать третьей».

Она послушно двинулась туда, куда он сказал. Ему, его особым призрачным зрением, на своём слое было видно значительно больше, чем ей – на своём. Эрик видел мерцающие вдали души ревок – очень много, целая стая, но далеко, для Рагны не опасно. Ещё дальше, у самой линии горизонта, змеился сияющий след вала – он быстро шёл глубоко под снегом, время от времени выбрасывая вверх фонтаны мелких льдинок, острых, как бритва. Эти фонтаны были куда опаснее самого вала – самого крупного, но и самого миролюбивого из обитателей Стужи.

Сегодня вал их не интересовал, и Эрик двинулся дальше, не забывая слушать и видеть Рагну.

«Бьераны?»

«Нет».

Маловероятно, но возможно – Рагна могла заметить нужную добычу первой. Душа зверя могла на время спрятаться в тело, и тогда оказывалась бы недоступна ястребу на его слое.

Они двигались вбок и вглубь – по дорогам, прочерченным подземными течениями дравта, не нанесёнными ни на одну карту.

Конечно, попытки составить карты Стужи предпринимались с завидным постоянством – но постоянное изменение течений и рельефа позволяло расставлять лишь приблизительные вешки, по которым они двигались сейчас. Рагна – продумывая каждый шаг. Он сам – внимательно всматриваясь в мерцающие движения дравта глубоко под землёй своим призрачным зрением в надежде вовремя предупредить её, если понадобится.

Увы, возможности зрения ястребов на слое Души были ограничены – и даже ему, с его исключительными способностями, приходилось ошибаться, как бы Рагне ни хотелось верить в обратное.

Но сейчас думать об этом не стоило. Они двигались в глубь Стужи, ястреб и его охотница, и Стужа приветствовала их треском наста, звоном льда, далёким бормотанием зверя.