Жил он в то время по такому расписанию: подъем в 5:00, чтобы успеть к монастырской полунощнице, потом Утреня, потом Литургия, завтрак и работа до обеда. Потом – обед, снова работа, Всенощное богослужение, ужин, монашеское братское правило, возвращение домой, домашние дела, чтение. Засыпал около часа, а в пять – снова подъем. И так каждый день...

Как он говорил, его хватило на год или полтора. А потом наступил надлом. После того немыслимого множества молитв и трудов, которые он совершал раньше, теперь он едва находил в себе силы прочитать «Отче наш». Довольно долго он выходил из этого состояния опустошенности и уныния, но, конечно, с Божией помощью вышел. «Когда приходит уныние – молись святителю Тихону Задонскому, он обязательно поможет», – говорил он мне. Было видно, что он испытал эту помощь на опыте...

Владыка Зосима:

Батюшка Иоанн (Крестьянкин) называл меня «Игорь Антиохийский», поскольку приезжал я с Антиохийского подворья, где пономарил и алтарничал. Именно батюшка посоветовал мне пойти после армии на работу в Данилов монастырь, который тогда восстанавливался.

Батюшка был первым духовным человеком, с которым я встретился в своей юности. Памятно его добросердечие, открытость, желание помочь. Мои проблемы, на первый взгляд, не должны были его очень волновать, но нет – он отнесся к ним вполне серьезно, и его наставления были для меня очень важны. Я как бы положил его советы основанием в фундамент жизни и по ним уже начал ее строить. И если впоследствии я и занял в Церкви какое-то место – то это благодаря батюшке Иоанну.

Когда я был трудником в Даниловом монастыре, помощник эконома отец Иосиф предложил мне писать прошение на имя наместника о приеме в послушники. Он обещал, что отношение к моему прошению будет самое благосклонное. Я поехал за благословением к батюшке Иоанну и он сказал: «Пока в Данилов тебе не нужно. Поступай в Троице-Сергиеву Лавру. Начинать надо с монастыря, в котором сильны монашеские традиции. А потом – Господь устроит...»

Инокиня Евфросиния (Миронова):

На Антиохийском подворье в то время служили и пожилые заштатные священники, а некоторые приходили просто помолиться в алтаре. С одним из них, протоиереем Михаилом (в монашестве – архимандрит Мефодий) Игорь общался очень тесно. Он часто провожал его после службы, бывал у него дома. У отца Михаила хранилось много святынь, большие частицы святых мощей. Церковные юноши – Игорь и его друзья – не раз просили его передать святыню в храм. Батюшка не соглашался. Он говорил: «Вот умру – тогда берите что хотите!»

Храм Феодора Стратилата (Антиохийское подворье). Гравюра О. Демидовой

Но вот он умер, и квартира досталась его неверующим родственникам. А они просто взяли и выбросили все его церковные вещи! Матушки-монахини пытались что-то спасти, но их просто не пустили на порог. И как-то раз мать Евфросиния (Евдокия Игнатьевна) видит сон: Стоит отец Михаил скорбный, понурый и жалуется: «Что делать, что делать!.. Вся моя святыня пропала!..»

Наверное, под впечатлением этого воспоминания владыка Зосима очень боялся, чтобы кто-нибудь после его смерти (пусть даже случайно) не повредил и не осквернил святыню. Он часто показывал нам с отцом Мелетием, где и что у него хранится. А многие мощевики и иконы с мощами завещал передать в храм.

Святыни стали «приходить» к владыке задолго до монашества. Помню, друзья-семинаристы шутили, что им в трудных ситуациях и в храм бежать не надо, можно просто «приложиться» к тумбочке Игоря Давыдова (в тумбочке у него хранились святыни).

Владыка любил святыню, а святыня любила его...