. Насколько подрывными могли казаться энциклопедии, демонстрируют те усилия, которые прилагало Османское государство в годы правления султана Абдул-Хамида II, чтобы помешать их распространению внутри страны. Однако, проявив известную сноровку, эти труды можно было достать и через местных книготорговцев. Некто, кому удалось в 1890‑е годы приобрести в Турции 17 томов «Ларусса», предварительно перевел ради этого 3500 страниц детективных романов – по иронии обстоятельств выполняя заказ двора. Другое заинтересованное лицо попросило присылать французскую энциклопедию по частям в письмах67.

Как относилась другая обширная энциклопедическая традиция – китайская – к европейским нововведениям? Непрерывно составлявшиеся начиная как минимум с XI века энциклопедии (лейшу) представляли собой сборники – порой весьма объемные – перепечаток и выписок из более ранней литературы по всем областям знаний. Не в последнюю очередь они предназначались для подготовки кандидатов на чиновничьи должности к императорским государственным экзаменам. В отличие от Европы, где энциклопедия, организованная по алфавиту и ключевым словам, стала – со времени «Encyclopédie» Д’Аламбера и Дидро, большого коллективного труда 1751–1780 годов – органом общественной рефлексии и форумом научного прогресса, китайские энциклопедии всего лишь накапливали освященный традицией фонд знаний, не подвергаемый критике и дополняемый только путем наслаивания новых примечаний. В XX веке и в Китае появились универсальные справочные издания западного типа. Жанр лейшу исчез68. Наконец и для европейских языков в XIX веке было впервые реализовано нечто, необходимость чего отчасти была осознана впервые лишь в эпоху романтизма и что в Китае существовало уже давно, со времен большого словаря, созданного около 1700 года по поручению императора Канси. Речь идет о полном своде всех проявляющихся в письменной форме выразительных возможностей отдельного языка. Якоб Гримм, который начал осуществлять такой замысел в 1852 году, работая над своим «Немецким словарем», и Джеймс Мюррей с его «Оксфордским английским словарем», делавший то же для англоязычной культуры начиная с 1879 года, надолго остались востребованными и почитаемыми культурными героями своей эпохи.

Как объяснить саму возможность существования таких глобальных хранилищ знаний в эпоху, нередко определяемую как век национализма? Оглядываясь из сегодняшнего дня на XIX век, допустимо мыслить о нем как о глобальном, поскольку он и сам мыслил себя таким же образом. Универсализм библиотек, выставок и энциклопедий означал новую фазу развития общества знаний в Европе. Важнейшие направления мысли той эпохи – позитивизм, историзм и эволюционизм – имели одинаковое понятие о знании, предполагавшее накопление информации, с одной стороны, и критическое отношение к ней, с другой. Такое понимание было связано с представлением об общественной важности знания. Знание должно было способствовать образованию и приносить пользу. Новые средства коммуникации позволяли сводить вместе знание, полученное от предшественников, и новое. Ни в одной из прочих цивилизаций культура учености не развивалась в подобном направлении. Образованные элиты некоторых из этих цивилизаций, например японской или китайской, проявили свою готовность к тому, чтобы принять активное участие в трансфере нового европейского концепта вместе с институтами, которые были с ним связаны. Однако этот трансфер, начавшись в последней трети XIX века, достиг в большинстве стран внеевропейского мира масштаба, достойного упоминания, уже после начала нового столетия. XIX век был эпохой сберегаемой памяти, и это тоже выражено в том, каким образом он присутствует в современности. Созданные им институты собирания и экспонирования продолжают процветать и дальше, уже не будучи связанными с целями и установками эпохи, в которую возникли.