– Ладно, поплыли обратно, – буркнул Яфет.

Включив двигатели скафандров, они помчались к звездолету. Ник Улин успел затормозить у поручней, ограждающей входной люк. Яфет неуклюже ударился головой. Ни вскрика, ни сетований, но несколько раз хола все же дернул головой, как отряхивающаяся от воды собака. Сковородников спланировал неумело, но без неприятных последствий.

В первом тамбуре, под леденящим светом асептических ламп, они сбросили в утиль-аппараты навешиваемую амуницию – плечевые и поясные каркасы с реактивными двигательными установками – и разошлись по кабинам плазменного душа. Предстояло избавиться от внешней многослойной оболочки скафандров из витаматериалов. Отработанные технологии лепки конструкций из атомарных составляющих и «пропитки» их электромагнитными полями позволяли изготавливать броню, не затрудняющую движений, но надежно защищающую не только от жестких космических излучений, но и от опасных для жизни механических воздействий, даже от ударов микрометеоритов.

Ухватившись за специальные скобы и широко расставив ноги, Ник Улин с закрытыми глазами терпеливо переждал, пока с него не сползли последние капли тошнотворной пузырящейся массы в приемное отверстие под ногами. Уши заложило от сопровождающего пронзительного звука, и он несколько раз открыл и закрыл рот, восстанавливая слух. Довольно неприятная процедура. Зато гарантирующая полную хаотизацию всех химических структур и, тем самым, исключающая даже гипотетическую возможность заноса внутрь звездолета не то что чужеродной жизни, но даже простейших упорядоченных образований, создающих сугубо теоретическую опасность для корабельных материалов.

Во втором тамбуре Ник Улин освободился от «бриджей» – нижней части скафандра, оснащенной системой сбора отходов жизнедеятельности астронавта, затем снял жилет, содержащий дыхательную систему. В нем были предусмотрены также карманы для термосов с питательной смесью, но поскольку они подавали заявку на выход в открытый космос на непродолжительное время, эти емкости на сей раз были пусты. После этого настал черед избавления от шлема с встроенным компьютером, гармонизирующим функционирование всех систем скафандра. Управление было комбинированным – посредством команд, снимаемых с глазных мышц, и мысленное. В обиходе ходило «мультиэкран», «дневник», «полетный журнал», но все это были надуманные сущности. Необходимая астронавту информация проецировалась непосредственно на сетчатку глаза.

Сняв шлем, Ник Улин подсоединил его главный разъем к считывающему устройству, чтобы запись о пребывании их в космосе осела в корабельных архивах. На нем осталась лишь внутренняя оболочка скафандра, плотно облегающая тело, словно вторая кожа. Тоже из витаматериалов, но предназначенная не защищать, а лелеять. Она мгновенно устраняла все неприятные ощущения, в том числе нервный зуд и блуждающие боли неясной этиологии, впитывала потовые выделения. Содрав ее с себя, Ник Улин запихал все в утиль-аппарат. Вслед отправил шлем, когда загорелся зеленый огонек, оповещающий о завершении процесса считывания данных.

Когда-то простейшие рукотворные изделия – топор, нож, шуба и так далее – служили и сделавшему их, и его детям, внукам, правнукам. Сейчас Ник Улин уничтожил сложнейшие устройства, само появление которых было вызвано его минутной прихотью. Образ жизни на Квартаре подразумевал строжайшую экономию природных ресурсов для обеспечения сносного существования семидесятимиллиардного населения. Дома он бы еще подумал о нерациональности изготовления подобных вещей для разового пользования. Но здесь, на звездолете, его совесть даже не екнула: что поделаешь, таков порядок. Корабельные мастерские наштампуют таких поделок сколько хочешь – зачем скаредничать? Астронавты находятся на острие человечества, и глупо экономить за их счет.