– Билли! Ты здесь?

– Да, – ответил доктор. – Да, все в порядке. Волноваться абсолютно не о чем. Я загляну сегодня.

– Пожалуйста! Ради бога!

– Хорошо. До свидания.

Он повесил трубку и лег, уставившись в потолок. Так что же он сделал с этим письмом?

Аллейн и Фокс завтракали, а Найджел еще спал, когда в комнату вошел старший полицейский офицер Блэндиш. На его подбородке все еще оставалась синяя краска, а глаза и нос были мокрыми.

– Вам, наверное, хочется узнать, есть ли кто-нибудь в полицейском участке Грейт-Чиппинг, кроме этого болтуна Ропера? – спросил он, пожимая всем руки. – Мне очень неудобно, что вчера я не уделил вам должного внимания. Но теперь нам будет где разгуляться, учитывая происшедшее в Мортон-парке.

– Чертовски не повезло. Два таких тяжелых происшествия в одно время, – посочувствовал старший инспектор. – Безусловно, вам хотелось бы самому вести это дело. Вы уже позавтракали?

– Во рту не было маковой росинки с шести часов вчерашнего вечера.

Выглянув в дверной проем, Аллейн крикнул:

– Миссис Пич! Будьте добры, еще одну яичницу с беконом, если не сложно.

– Что ж, не откажусь, – сказал Блэндиш и сел. – Не буду отрицать свое желание расследовать это дело. Но, как говорится, беда не приходит одна, согласны?

– Да, все именно так, – согласился с ним Фокс. – В Скотленд-Ярде у нас та же ситуация. Хотя еще недавно все было нормально, не так ли, мистер Аллейн?

Старший офицер полиции усмехнулся:

– Возможно, это расплата за былое спокойствие, – с горечью заметил он. – Мистер Аллейн, для нас это хороший опыт – увидеть вас за работой. Излишне напоминать о том, что мы предоставим всю необходимую помощь и поддержку.

– Благодарю! – ответил им Аллейн. – Помощь будет нужна. Это в высшей степени странная история. Вы же были в числе зрителей, не так ли?

– Да, именно так. Скажу честно, я очень испугался. Казалось, что ратуша взорвалась. Старый инструмент гудел очень долго. Ей-богу, мне пришлось взять себя в руки, чтобы не заглянуть под крышку пианино, прежде чем я отправился в Мортон. Но я сказал себе: «Нет. Если ты передаешь это дело другим, то и не вмешивайся».

– Удивительная предусмотрительность. Мы очень вам признательны, правда ведь, Фокс? Предполагаю, что сержант Ропер уже все вам рассказал?

Блэндиш состроил многозначительную гримасу и ответил:

– Мне удалось заставить его замолчать после второго акта сольного выступления. Ему очень хочется принять участие в расследовании. Но сержант своеобразно мыслит и рассуждает. Мне важно услышать ваш отчет.

Пока их гость ел яичницу, Аллейн описал ему события прошлой ночи. Когда инспектор дошел до эпизода с запиской, обнаруженной в пиджаке доктора Темплетта, Блэндиш положил на стол нож и вилку и в упор посмотрел на своего собеседника.

– Невероятно!

– Я знаю.

– Черт подери! – воскликнул старший офицер. – Хочу отметить, что это крайне щекотливая ситуация.

– Так и есть.

– Ей-богу, я теперь не жалею о том, что не участвую в расследовании этого дела. Возможно, все это мелочи, но ничего нельзя упускать из виду. Мы с доктором приятели уже и не вспомню сколько лет.

– Он вам нравится?

– Нравится ли он мне? Что ж, сейчас, полагаю, да. Мы всегда очень хорошо ладили. Да, он мне симпатичен. Я привык к нему.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы хотим спросить. В таких деликатных вопросах нам приходится обращать внимание и на местные сплетни.

Аллейн пошел в дальний угол комнаты, взял портфель и достал анонимное письмо. Оно лежало, разглаженное, между двумя стеклышками, склеенными по краям клейкой лентой. На уголках обратной стороны бумаги темнели отпечатки пальцев.