Снадобья Боткина уняли головную боль, а чашка крепкого абиссинского кофе прогнала сон.

Запасы кофе были просто неограниченными. Николай шутил, что может открыть лавку с колониальными товарами, где будет продавать кофе, и неплохо на этом заработать, поскольку негус готов был прислать в знак признательности российскому императору все, что угодно, помня ту помощь, которую Николай оказал Абиссинии в войне с Италией.

Формальным поводом для начала войны послужило заявление Италии о том, что она опасается за участь своей Эретрийской колонии, граничащей с северными провинциями Абиссинии. Итальянцы полагали, что их превосходно вооруженная армия легко справится с туземцами, но не тут-то было.

Помощь абиссинцам стала одним из первых серьезных внешнеполитических решений молодого императора.

«Мой великий друг, – писал ему благодарный абиссинский негус, – проси от меня все, что хочешь. Если тебе понадобятся мои солдаты, то я пошлю их всех до последнего тебе на помощь».

По сообщениям агентов, негусу удалось собрать под свои знамена двести тысяч пехоты. Он опасался новой войны с Италией. Россия имела в мирное время армию лишь в пять раз больше, чем сейчас было у Менелика II.

«А вот если бы послать армию негуса на Индию, – мелькнуло в голове Николая. – Ему и добираться-то до нее куда как ближе, чем нам».

Эфиопы были «братьями по крови». В той войне российское общество полностью стояло на их стороне. В прессе печатались призывы отправить в Абиссинию добровольцев, подобно тому, как это не раз случалось во время войн Сербии с османами.

Николаю не пришлось уговаривать Кабинет министров выслать в Аддис-Абебу санитарный отряд Красного Креста и организовать сбор пожертвований для раненых и больных эфиопских солдат. Но это было официальное решение, а в неофициальном – Россия поддержала негуса не только морально, но и материально, отправив в Абиссинию новейшее оружие.

Солдаты армии генерала Бартьери были крайне удивлены, когда при Адуи эфиопы обстреляли их из горных орудий Круппа. Итальянцы тогда потерпели сокрушительное поражение. Это послужило для них отрезвляющим душем. Пока они больше не помышляли о захвате Абиссинии. Правда, Николай всегда со скепсисом относился к боевым качествам итальянцев. От них больше шума, чем пользы.

Итальянцы попытались обмануть абиссинцев и при подписании мирного Уччиалльского договора, поступив ничем не лучше картежного шулера, который прячет карты в своем рукаве. Дело в том, что тексты договора на итальянском и на амхарском оказались неодинаковыми.

В Семнадцатой статье договора говорилось, что негус при переговорах с другими независимыми государствами может пользоваться услугами Италии. Однако в итальянском варианте этого соглашения слово «может» было заменено на слово «должен», что автоматически превращало Абиссинию в вассала Италии.

При подписании договора переводчики негуса этой подмены не заметили. Итальянцы официально объявили Абиссинию своим протекторатом, ссылаясь на тот вариант договора, который имелся у них в наличии. Русский МИД первым обнаружил подмену слов и отказался признать его полномочность. Как только Менелик II узнал об обмане итальянцев, он тут вышел из этого соглашения.

Николаю пришлось срочно встречаться с другом Вилли – императором Германии Вильгельмом II, чтобы в личной беседе объяснить ему, отчего так поступила Россия, а то министр иностранных дел Италии барон Блан разъезжал по дворам Германии и Австро-Венгрии, утверждая, что в Абиссинии Россия устроила «неприкрытую провокацию против Тройственного союза».

Николай не хотел из-за Абиссинии поссориться и с Германией, и с Австро-Венгрией, но он не мог оставить «братьев по крови» на произвол судьбы.