– Российская империя, – сказал Рохлин.

– Вам еще не назначали?

– Нет.

– Посидите здесь, – секретарь указал на пестрые кресла, оббитые шкурами антилопы, что стояли по стенам в фойе. – Я осведомлюсь, насколько президент занят и когда он сможет вас принять.

– Хорошо, – сказал Рохлин, растягиваясь на кресле.

Он вытянул ноги, откинулся на спинку, а руки его стали гладить шероховатую шкуру антилопы – ощущения были очень приятными. Ноги чуть гудели от усталости. Савицкий занял соседнее кресло.

Кресла были такими огромными, что на них можно было вытянуться практически в полный рост, ну может, пришлось бы чуть согнуть ноги. Удивительно, как восприняли бы это местные обитатели. Да и президент Крюгер наверняка дважды в день проходил возле этих кресел. Что он скажет, заметив, что Дом правительства начинают оккупировать бездомные аутлендеры? Предоставит им избирательные права, как того требовали британцы? Вот уж нет, скорее выставит вон.

В здании было прохладно.

Рохлин и не заметил, как погрузился в сон, все-таки в поезде он не выспался. Открыв глаза после того, как кто-то сильно начал теребить его за плечо, он все никак не мог понять, где находится. Рохлин забыл, где был мгновение назад, но точно не здесь.

– Просыпайся, – услышал он голос Савицкого. Голова его склонилась почти над самым лицом Рохлина, и он чувствовал дыхание товарища.

– Что такое? Где мы?

– Ты забыл? Мы во Дворце правительства. Президент готов нас принять.

– Так быстро? Сколько я спал? – спросил Рохлин, вскакивая с кресла.

– Недолго, часа полтора.

– Ого, – удивился Рохлин.

– Вам очень повезло, – сказал секретарь, – У президента сейчас практически нет свободного времени. Я провожу вас.

– Рад приветствовать вас. Вам удобнее говорить на африкаанс, немецком или, возможно, на английском? Прошу прощения, но я практически не знаю русского и поэтому не смогу поддерживать беседу на вашем родном языке. А английский, если честно признаться, у нас не в чести.

В глазах президента была безмерная усталость, как будто он не спал уже несколько дней, глаза покраснели, борода лежала клочками, а длинные волосы, похоже, он причесывал собственными пальцами. И все-таки от него исходили сила и спокойствие. Крюгер был одет в длинный сюртук, на столе лежал цилиндр, трость прислонена к столу, а во рту дымила трубка.

Удивительно, но Крюгер обходился совсем без охраны. Конечно, он не боялся, что кто-то из его соплеменников выстрелит в него на улице из пистолета или бросит к его ногам адскую машинку. Но ведь в мире было так много людей, которым Крюгер мешал и они пойдут на что угодно, наймут убийцу, чтобы разделаться с несговорчивым президентом Трансвааля. Британия осыплет этого убийцу золотом, как делает это она, поддерживая подрывные элементы в России.

В Российской империи с теми, кто был настроен на свержение действующего строя и с прочими вредными элементами, разобрались довольно быстро. Император не простил боевикам покушений на своего деда, на министров и высокопоставленных чиновников. Заговорщиков перестали ссылать в Сибирь. Не хотел император, увидев красоту этого края, делать из нее сточную яму для всякого отребья. Да и ссыльные довольно часто бежали и вновь начинали вредительскую деятельность. Теперь их попросту вешали. Причем газеты создавали соответствующие настроения в общественном мнении. Заговорщиков, которым удавалось убежать за границу, а Британия с удовольствием предоставляла им убежище, выслеживали и безжалостно уничтожали. Правоохранительные органы не просто не осуждались, а, напротив, в общественном мнении они стали столпами законности.