Она действительно много лет посвятила своему племяннику. С самого детства ему приходилось нелегко среди Омниусов. Хотя мальчик вел себя дружелюбно и демонстрировал превосходные задатки экзорциста, с семейством у него сложились непростые отношения. Несмотря на нарочитую религиозность, он слишком любил все современное и часто нарушал веками устоявшиеся традиции рода. Поступив на первый курс Академии, Шэдоу с радостью сменил шикарные хоромы на студенческий кампус и больше никогда не возвращался в семью. Его семьей была тетя Аой, опекавшая его с самого детства и заменившая ему покойную мать.

– Не теряй дух. Мы поймаем их всех. Я уверен в этом. Ее Свет укажет нам дорогу.

~~~

Аой заглушила свой серебристый джип на пустующей парковке у элитного многоэтажного дома. Как же ей хотелось побыстрее оказаться под душем после утомительного рабочего дня. Может, Шэдоу прав, и ей действительно пора в отпуск?

Под туфлями хрустнули опавшие листья – только они могли нарушить тишину поздней ночи. Аой закрыла дверь и глубоко вдохнула осенний воздух, пьянящая свежесть которого плотно ассоциировалась у нее с началом учебного года, а, значит, со временем новых надежд. Но порыв ветра донес до нее легкий запах гнили, и полицейская сразу же поняла, что к ней подбираются сзади. Рука потянулась к ножнам, однако женский высокий голос заставил Аой не совершать резких движений:

– Твой любимчик, Идзуми, сует свой нос, куда не следует.

– Ты вылезла из своей конуры, чтобы лично мне об этом сообщить, Геката?

Даже не оборачиваясь, небесная знала, с кем говорит. В нескольких шагах от нее стояла, укутавшись в темноту, невысокая девушка. В отличие от своих послушниц в сером, их предводительница носила только черные одеяния, совершенно неподходящие монахине. Переходящий в перчатки топ с высокой стойкой открывал просушенный живот с расписной татуировкой на левом боку, а короткие шорты соседствовали с высокими плотными чулками. На груди сверкала закалывающая темную накидку фибула в виде Света Богини – пожалуй, единственный религиозный элемент в этом буйстве разврата.

– Скажи ему, что она не причастна к убийству тусклого, – сладкий и немного детский голос Гекаты вполне мог принадлежать какому-нибудь айдолу. – Среди Серых Сестер фиолов нет. Мы не имеем отношения ни к убийству, ни к краже легендарного артефакта.

– Не знаю, о каком легендарном артефакте ты говоришь.

– О, похоже, этой вещицы не было в официальных списках? Какая жалость. Вы так слепы. Поэтому слушай, что я говорю, иначе будешь вечно ходить во тьме.

– С какой стати мне тебе верить?

Небесная взглянула на Гекату. Та не носила маску, но тень капюшона старательно прятала ее глаза.

– Потому что ложь не имеет смысла. Серые Сестры никогда не отрицают своей причастности, когда вынуждены пачкать руки в крови. Но мы не убиваем со скуки. Мы вершим справедливость, если это нужно Матери. Она благословляет нас, чтобы мы очистили мир от порочности и доказали, кто на самом деле стоит на верхней ступени мира.

– Когда-нибудь, – прошипела Аой, задрав подбородок, – я наплюю на то, что ты прячешься за Омниусами, и доберусь до твоего мерзкого культа с его мерзкими верованиями.

Татуировка Гекаты засветилась бледно-желтым, и тут же в ее правой руке оказалась огромная двусторонняя глефа. Сестра замахнулась движением куда более изящным, чем ожидаешь от обращения с орудием такого размера. Изогнутый клинок, украшенный драгоценными камнями, замер в дюйме от шеи Аой. Небесная не шелохнулась, и красные губы Гекаты растянулись в хищной улыбке:

– Не смей называть веру в Матерь Света… мерзкой.