– Со всеми остальными вы так же официальны?

Она улыбнулась:

– Простите, я к вам еще не привыкла. Но я постараюсь.

Он покачал головой:

– Ведите себя как вам удобнее. Я просто не хочу, чтобы вы считали, что со мной следует общаться именно так.

Энн снова улыбнулась.

– Господи! – воскликнул кто-то. – Вы тут всего три часа и уже увиваетесь вокруг моей женщины?

Обернувшись, Майк увидел в дверях коридора улыбающегося рыжего физика. Энн закатила глаза. Это было превосходное, идеальное выверенное движение, в котором смешались скука и флирт, приправленные изрядной долей веселья.

– Не понимаю, вы с Бобом…

– Вовсе нет, – сказала Энн, поворачиваясь к своему столу.

– И снова отказ, – констатировал Боб. – Знаешь, еще тридцать или сорок, но больше я не вынесу.

– Тебе повезло, ведь у тебя есть девушка, к которой можно обратиться в случае нужды. – Энн взглянула на него так, что стало ясно: на сегодня с шуточками покончено. У нее были очень выразительные глаза.

Боб склонил голову и переключился на Майка.

– Артур поручил мне быть сегодня вашим гидом. Готовы увидеть свой новый дом вдалеке от дома?

– А мы сможем вернуться и посмотреть на нее? На Дверь?

– Конечно. Если пройдем через лабораторию, то срежем путь к стоянке трейлеров.

Майк, прощаясь, помахал Энн, но та уже вернулась к работе, потом вместе Бобом побрел по коридору. Испытал новое удостоверение, и квадратная дверь, щелкнув, открылась.

Воздух в главном павильоне был на пять или шесть градусов холоднее, чем в других местах. В огромном помещении оказалось пусто и тихо. Контур Двери Альбукерке маячил в центре. Когда они вошли, Майк принялся внимательно изучать кольца.

– Что чувствуешь, когда проходишь сквозь них?

Боб ничего не сказал. Майк поглядел на него:

– Это что, профессиональная тайна?

– Честно говоря, ничего.

– Совсем? Никаких визуальных эффектов? Головокружений? Или там покалывания от электромагнитных полей?

– Неа. Только одна штука, но она к чувствам не относится.

– Какая?

– Приходилось входить в жару в большой магазин, где кондиционер прямо над дверью и направлен вниз? – Он изобразил руками арку. – Когда заходишь – и температура на мгновение резко меняется. А потом идешь дальше и все опять как было?

Майк кивнул.

– При кроссе, типа, похожее ощущение возникает, только температура не меняется. Просто такое неожиданное у-у-у-ух – и тебе ясно, что ты уже в другом месте. Даже если глаза закрыть, почувствуешь, когда перешел.

– При кроссе?

– Ага. Типа кросс-переход, никаких каламбуров, просто боссу термин нравится.

Они прошли вдоль выстроившейся в ряд электроники и панелей питания, миновали пару дверей и добрались до пожарного выхода. Боб нажал на ручку «антипаника»[24], и в лабораторию ворвался ослепительный солнечный свет.

– Мы рубанули всю сигнализацию еще несколько месяцев назад, – объяснил он, кивнув на красно-белые наклейки на дверях. – Когда возвращаешься домой, это каждый вечер экономит несколько минут.

За зданием оказался гравийный карьер. Вдоль него выстроились двумя рядами восемь трейлеров. Они были серыми и безликими с маленькими окошками, завешанными шторами и простынями. В нескольких сотнях ярдов от трейлеров стояло какое-то индустриального вида сооружение, помесь склада и ангара, выглядящая новее главного здания. В глаза сразу бросалась семифутовая буква «Б», нарисованная кем-то на стене.

– Это тут находится вторая половина устройства? – спросил Майк.

Боб бросил взгляд на строение.

– Да. Это Точка Б. У нас есть парочка великов и гольф-мобилей, чтобы мотаться туда-сюда, если дело спешное. С вашей картой туда тоже можно войти. А вот наши трейлеры, – и он махнул рукой на два ряда фургончиков. – Дом вдали от дома для тех, кто работает над Дверью Альбукерке.