– Ты хоть иногда думаешь о нем? – вдруг спросил Люсьен.

– Я до смерти буду помнить его, – горячо призналась Мари.

– Я так и думал, – упавшим голосом сказал Люсьен и напомнил: – Так не забудь, если понадобится помощь, напиши, – я сделаю для тебя все, – он поднялся и собрался уходить, а Мари, немного удивленная его последними словами, признательно посмотрела.

Луи всегда затмевал его своим блеском, но ведь недаром же он гордился другом. По сути дела, у Луи не было иных друзей. Настоящим был только Люсьен, и Луи это отлично понимал и не променял бы такого друга ни на кого. Казалось, на что способен этот худощавый, стройный юноша с бледным лицом и темными выразительными глазами, всегда сдержанный, спокойный, порой хладнокровный? Но за дружбу, за честь встанет грудью и не предаст, – эта суровая решимость читалась в его глазах. Не потому ли на первый взгляд бесшабашный Луи держался за него, как за соломинку, в мире лжи и лицемерия. Луи, всегда веселый и легкомысленный, чуял людей, видел, кто настоящий, а кто – так себе; и с тех пор, как дружба накрепко связала его с Люсьеном, никому не давал он в обиду друга. Еще не было человека, который бы их поссорил.

Но почему Люсьен взялся помогать Мари? Из человеколюбия лишь только? Из чувства дружбы? Кто знает. Все, что имело отношение к Луи, он принимал как свое. И как теперь поступить? Сдержать обещание или сообщить, ведь Луи просил, если будут новости, говорить. Сложная была задача.

Люсьен побывал в монастыре еще раз, в июле месяце, когда забирали сестру. Тогда он встретился с Мари, на руках у которой уже был младенец – мальчик. Люсьен пытался убедить ее вернуться, но так ничего и не добился. Она по-прежнему умоляла его не сообщать Луи о встрече и о рождении ребенка, тем более что виконт проговорился и сказал, что у Леоноры на днях тоже родился мальчик. Мари так и осталась при своем и только благодарила юношу за его заботу.

Осенью Люсьену как-то довелось быть в тех краях, и он заехал в монастырь, но Мари там уже не нашел. Никто не знал, куда она уехала. Сказали только, что приехал за ней какой-то старик в карете, и она вместе с ребенком уехала с ним. С тех пор виконт потерял ее след. Не раз приходило ему в голову: верно ли он поступил, не сказав ничего Луи. Маркиз уж наверняка бы примчался в монастырь и уговорил ее. Но, может, Мари была права? Зачем тормошить прошлое? Луи, конечно, позаботился бы о ней, но нельзя забывать о Леоноре и ее матери, которые в каждой хорошенькой женщине, которой Луи улыбнется, подозревали его любовницу. Он и не пытался быть добродетельным супругом и не желал менять своих привычек. Единственным утешением оказался ребенок. Луи, хоть и не жаловал жену, но малыша любил.

«Так пусть все остается, как есть! – решил Люсьен. – Если уж суждено Мари и Луи быть рядом, они встретятся. А нет: никто из смертных не сумеет им помочь. А где же мое счастье? И суждено ли мне оно?» – безрадостно подумал Люсьен, выезжая на осеннюю дорогу, засыпанную сухими листьями.

P.S.: Луи попытался осторожно выведать у Жанны хоть что-нибудь о прошлом своей семьи. А вдруг она знает о тайной любви герцогини Анны? Только Жанна ничего интересного не рассказала. Ее взяли в дом, когда Луи родился. И, чтобы не вызвать у нее излишнего любопытства, маркиз больше ни о чем не спрашивал.

Было около полудня, когда Элен спустилась в залу. Тут она застала Луи, который, лениво развалившись на диване, безучастно потягивал красное вино. Лицо Элен окаменело, впрочем, могла бы и не стараться, потому что молодой человек не обратил на ее появление никакого внимания. Но она, увидев, что никого поблизости нет, и зная, что Анна и Леонора заняты у портного, решила прямо высказать свое неудовольствие.