Луи ошибался, думая, что тетушка оставит его в покое, а потому был неприятно удивлен, когда застал ее у себя в спальне поздним вечером. Он упорно молчал и, не глядя на графиню, как будто занимался своими делами: приоткрыл окно, сдернул покрывало.

– Луи, ты ничего не хочешь мне сказать? – невозмутимо спросила Элен.

Юноша взглянул на нее и отрицательно качнул головой.

– Ты зря на меня сердишься. Давно пора забыть неприятности. Мы можем быть хорошими друзьями.

– Все мои друзья уже спят, – проговорил Луи, усевшись на кровать.

Графиня подошла и села рядом. С ее лица не сходила затаенная улыбка. Элен спокойно прикоснулась рукой к щеке юноши и заметила:

– И давно ты бреешься?

– Да, – буркнул он, не поднимая глаз.

– Боже мой, как быстро ты растешь, Луи.

Он промолчал.

– Так ты не хочешь дружить со мной, радость моя? – настойчиво спрашивала Элен, с удовольствием поправляя его волосы, которые все спадали на лицо, потому что он сидел со склоненной головой.

– Сударыня, я полагаю, что вполне ясно ответил на ваши вопросы еще несколько дней назад. Повторяться не люблю, – строго заметил маркиз, не выдавая смущения.

– Неплохо ты научился говорить. Но я не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, тем более холодность. Луи, ангел мой, ты что, всерьез думаешь, что влюблен?

– Оставьте меня в покое, тетя, – нетерпеливо попросил он.

– Нет, милый, ты должен мне сказать… ты любишь эту девчонку?

– Представьте себе, люблю, – он вскинул на Элен восхитительный взгляд, а в голосе прозвучала запальчивая дерзость.

Но графиня засмеялась и примирительно заговорила:

– Нет, не сердись, дорогой. Я вовсе не над чувством смеюсь. О, любовь – это святая святых, думаешь, я не знаю? Но ты… ты прелесть. Увы, я разочарую тебя. Ведь это только кажется, что ты ее любишь. Да, да, не смотри на меня так. Я лучше разбираюсь в этом, поверь. Хочешь знать, что у тебя с ней? Хочешь?

– Нет, – холодно ответил он и стал взбивать подушку.

– А все же полезно узнать, друг мой. Тебе пора разбираться в своих чувствах.

– Я хочу спать.

– Не пытайся меня обмануть.

– Элен, я женюсь на вашей дочери. Думаю, с меня достаточно.

– О, милый, да ты совсем ничего не понимаешь. Женишься, конечно, так надо. Нарожаете нам внуков, это и есть цель вашего брака, а вот любить тебя никто не заставляет, хотя, конечно, обидно. Ты ведь не будешь хорошим мужем. Может быть, когда-нибудь и остепенишься, но не теперь. Я ведь насквозь тебя вижу.

Луи смотрел на нее с мучительным интересом и, не решаясь жестко указать на дверь, будто ждал чего-то.

– Да, – продолжала Элен, – я, может быть, вероломная и безответственная в твоих глазах, но я знаю и чувствую тебя получше твоей дражайшей матушки. Ты рожден не для брака, увы… и не для таких тихонь, как твоя Мари. Она тебе нравится потому, что таких ты еще не встречал. Но дай срок, и она наскучит тебе своей правильностью, благовоспитанностью. И ты, мой хороший, с удовольствием захочешь вырваться туда, где весело, где нет препятствий никаким фантазиям и удовольствиям. Ты бывал у куртизанок? Да? Можешь не отвечать, я и так знаю. И знаю, почему ты ходишь к ним. Ты хочешь удовольствий, разнообразных и необычных, ты готов целовать и обнимать всех хорошеньких девиц. Ты желаешь и днем и ночью, – и это сейчас для тебя важнее всего на свете.

– Я желаю, но не с вами, – вдруг произнес Луи, не отрывая от нее испытующего взгляда.

– Правда? – усомнилась Элен. – Но кто же, как не я, способен исполнить все твои желания? И потом, ты рискуешь.

– Много берете на себя, тетя. Или вы считаете себя господом богом?

– Ах, вот как. Ты самонадеянный глупец, Луи. Ты что, думаешь, научился забавляться с девками – и дело в шляпе? Да ведь ты ничего не соображаешь. Сдуру кичишься своей силой, а понятия не имеешь, как с ней обходиться. Я таких петушков немало знала. Покоряли женщин, любовниц сосчитать не могли. И где они теперь? Еще молодые, но уже развалины, не способные порадовать даже собственную жену. У тебя есть все шансы кончить тем же… если не доверишься знающей женщине, которая и научит тебя, и, как знать, сделает очень счастливым…