Выражение лица юноши, как ни странно, действительно было невинно-трогательным, чистым и открытым, что, увы, не свидетельствовало о его внутренней чистоте. Чему удивляться? Таков век, таковы нравы.

Луи, конечно, мало задумывался о себе. Сейчас, сегодня, его целью в жизни было наслаждение. Надо успеть все попробовать, испытать. Он и не думал, что море удовольствий не столь уж и глубоко, что ему, с его жаждущей чего-то еще неопределенного душой, придется когда-нибудь зайти в тупик и задуматься.

Луи получил блестящее образование и еще продолжал учиться. Правда, он был весьма беспокойным учеником, но зато изобретательным и талантливым. Все ему давалось легко, а особенно языки. Он прилично говорил на испанском, итальянском, английский находился в стадии изучения, само собой, ему давали уроки латыни и даже древнегреческого, поэтому Луи свободно читал на этих языках древних авторов. Кроме языков преподавали историю.

Два года Луи учился в Королевской военной академии, где основательно обучали верховой езде, фехтованию, танцам, а также преподавали математику, гимнастику и рисование. И если с «подвижными» дисциплинами у юноши не возникало трудностей, потому что он сам был весь движение и получал от занятий удовольствие, то математика ему казалась откровенно скучной. Однако понимая, что основы фортификации ему впоследствии пригодятся на практике, а для усвоения оных необходимы знания математики, Луи терпел эту скуку, да еще ради матушки, которую он не хотел огорчать.

Окончив обучение в Академии, он мечтал вступить в гвардию, где и применил бы полученные умения и знания. Но в самый неожиданный момент мать решительно возразила, мол, не убудет от гвардии, если Луи еще год проведет дома. И обычно непреклонный супруг почему-то внял ее мольбам. Сын пару дней ходил обиженный, но лишь внешне, ибо он еще не знал, чего хотел по-настоящему.

Отец не позволил ему болтаться без дела и нанимал лучших учителей фехтования для частных занятий, что стоило недешево, но оправдывало себя во всех отношениях. Мать настояла, чтобы Луи продолжал заниматься вокалом и рисованием, не без оснований считая, что он талантлив. И действительно, Луи очень увлекался музыкой. У него – абсолютный слух. Юноша недурно играл на скрипке, лютне и клавесине. А его волшебный тенор уже оценили при дворе. Еще одной страстью Луи был театр, да и сам он явно обладал артистическими способностями, каковыми пользовался для своей надобности.

Сам Луи, похоже, не осознавал до конца своих талантов и не отличался особым усердием. Он любил читать, но уделял этому занятию немного времени, так как еще больше любил движение. Он читал античных авторов, предпочитая Катулла и Апулея. Знал наизусть несколько отрывков из «Песни о Роланде», восхищался Данте и почитывал Боккаччо. Теперь же он почти не читал, потому что на дворе – лето.

Мать стремилась воспитать в сыне набожность, но ей не удалось этого сделать. Во-первых, отец всегда не соглашался с ее методами воспитания; во-вторых, сам Луи не был прилежным учеником. Любознательный, даже любопытный, он везде совал свой нос, как маленький лисенок, впервые вышедший из норы на большую поляну. В детстве Луи задавал множество сложных вопросов: «Почему солнце светит?», «Почему птицы летают?», «Откуда берутся пирожки?» Но самый сложный вопрос всегда смущал мать: «Откуда я появился?»

Когда Луи достаточно подрос, он уже не смущал родителей многочисленными вопросами, а задавал их своим учителям или же сам искал ответы в окружающем мире. И не удивительно, что, почувствовав себя достаточно взрослым и самостоятельным, он активно включился в череду бесконечных развлечений и еще не почувствовал к ним отвращения.