Он согласился с моим предложением и тут же вернулся обратно в свою машину возле нашего дома.

Поднявшись наверх на пятый этаж в нашу квартиру, переступая через груду детской обуви, прошёл на застеклённую лоджию. Взял оттуда пишущую машинку с несколькими листами бумаги и прошёл в свою спальню, которая за последние три дня превратилась из спальни в кабинет генерального директора предприятия.

За эти прошедшие три дня ещё ни разу не видел свою жену в семейном ложе. Постоянно ей приходится спать в зале или в спальне своей дочери.

Вот и сейчас неизвестно, где она притулилась, чтобы скрыться от новогоднего балагана, который устроила наша дочь Виктория со своими подругами и друзьями. Примерно через полчаса контракт был готов. Поставил на оба бланка печать и свою подпись.

Затем осторожно пробрался на кухню. Там в целлофановый пакет положил начатую бутылку импортного коньяка, два стакана и немного закуски.

С этим целлофановым кульком и с контрактом, напечатанным на машинке, осторожно обулся среди груды детской обуви. Спустился вниз к автомобилю Полтиелова Игоря Нисимовича, который измученный ездой и беготней за весь рабочий день, спал в своём автомобиле, уткнувшись в край сидения машины.

– Подъем! – скомандовал, садясь в автомобиль к Полтиелову. – Сейчас будем обмывать наш контракт и наступление нового года. Ты можешь только смочить губы коньяком, так как ты за рулём. Выпью сразу всё. За тебя и за меня. Остальное в бутылке ты заберёшь с собой. Дома выпьешь по полной программе.

Полтиелов Игорь Нисимович молча, согласился с моим предложением. Налил ему в стакан всего несколько грамм импортного коньяка. Себе налил половину стакана.

Мы чокнулись с ним стаканами. Выпил свою долю коньяка. Игорь Нисимович выпил свою каплю коньяка. Затем мы закусили тем, что было в целлофановом пакете.

Обменялись взаимными приветствиями по случаю подписания контракта на аренду его развалины под мой офис и по случаю встречи предстоящих новогодних праздников.

Договорились встретиться после нового года в новом офисе, который будет открыт в отреставрированной развалине семьи Полтиелова, взятой в аренду. Он тут же подписал оба экземпляра контракта на аренду его развалины под мой офис. Выбрался из его автомобиля, и, помахав в след отъезжающему от нашего подъезда автомобилю, поднялся наверх.

Наша квартира и весь дом сотрясались от шума, который устроила моя дочь Виктория вместе со своими многочисленными подругами и друзьями.

Можно было подумать, что это не жилая квартира в жилом доме жилого микрорайона, а какой-то крупный развлекательный карнавальный новогодний центр у детей.

В зале пели и плясали дети вокруг новогодней ёлки, под музыку любимых детских мультфильмов.

Постоянно стреляли хлопушки и новогодние петарды, которые стоило бы им применять на улице, но ни в квартире.

Мне не хотелось портить праздник дочери. Ведь она так долго к нему готовилась, что мой запрет мог поранить не укрепившуюся психику ребёнка.

Пускай даже она бывает, рассуждает как взрослый человек, но по возрасту она всё равно ребёнок. Может быть, всё равно ранима любым всплеском ненужных эмоций?

Поэтому мне лучше позже рассказать ей о невозможности в дальнейшем устраивать такой балаган в квартире, который мешает отдыхать не только всей нашей семьи.

Но также и всему нашему жилому дому. У нас в доме есть как маленькие грудные дети, так и дряхлые старики, которым одинаково нужен постоянный покой. Надо мне это ей сказать как-то мягко и осторожно, чтобы не была ранима её нежная детская психика.

Осторожно снял с себя верхнюю одежду и прошёл в спальню. Людмилы опять не было в семейном ложе. Видимо, она подумала, что обратно буду заниматься своим годовым отчётом в нашей спальне.