Отец ни стал убиваться горем. Он тут же перевернул мотоколяску обратно на колёса. Достал из-под сидения драндулета насос и ниппеля для колёс. Так как старые ниппеля лопнули под тяжестью кабана.

Заменил оба старые ниппеля на новые и быстро стал качать колеса своей мотоколяски. Парни по очереди помогали отцу качать колеса. Вскоре драндулет был готов к дальнейшей поездке.

Как заядлый ковбой, отец лихо вскочил в мотоколяску. Отравляя окружающую среду копотью из выхлопной трубы драндулета, он скрылся на другой стороне долины, откуда постоянно доносился рёв тракторов и машин.

Там, в сторону посёлка Сергокола, шло какое-то строительство. Наверно, строили дорогу? Машины ездили вкруговую от долины, где находились эти кошары.

Прошло больше часа, прежде чем мы увидели огромный самосвал, в кузове которого лежал наш драндулет. Туда же парни закинули секача вместе с шестами, на которых он был привязан.

Мой отец дал какие-то указания старику Акмалу насчёт меня, а сам забрался в кабину самосвала и уехал домой в Избербаш.

Обратно остался лежать там же у дувала в шалаше, который для меня смастерили мальчишки аула. Меня постоянно охраняла кавказская овчарка по кличке Абрек.

Рядом бегали девчонки в длинных платьях до самой земли, с босыми ногами. Лежал в шалаше и наблюдал за этими девчонками сквозь щели. Старика Акмала долго не было.

Лишь к обеду старик Акмал появился на бричке, в которую запряжены два огромных вола с горбами. Наверно, старик Акмал ходил куда-то пешком за этими волами с бричкой?

– «Может быть, действительно лошадь в ауле заболела?» – подумал о ситуации. – «Старик не врал, а мне пришлось плохо о нём подумать. Запряжённые волы, точно для меня. Теперь он меня неделю будет везти домой.».

– Ты больной и не на скачках. – залез дед в мои мысли. – Тебя повезу, как больного прямо домой к твоим родственникам.

В последний раз меня кормила Манаба бульоном, на бараньем жиру от курдючного сала. Пришли пацаны. Они помогли старику Акмалу удобно положить меня на бричку в большую кучу сена.

Под мою голову постелили охапку жёлтой соломы, чтобы удобно было лежать и всё видеть. Каждый мальчишка, а затем и девчонки, по очереди пожали на прощанье мою правую руку, которая лежала плетью на сене рядом с моим телом.

Почти не чувствовал пожатия рук. Но прикосновение рук девчонок определил сразу. Руки у девчонок были какие-то мягкие и нежные. Такие же руки, как у девчонок нашего класса.

Когда девчонки одноклассницы приходили ко мне в больницу и жали мне руку, тогда тоже ощущал приятное прикосновение их нежных рук и меня это волновало.

Тогда, как и сейчас, вся душа моя невольно трепетала. Мне очень хотелось продлить приятное прикосновение девичьих рук. Девчонки аула, как замарашки, но они всё-таки тоже девчонки.

Может быть, какая-то из этих девчонок станет женой одного из моих друзей из горного аула? Наше затянувшееся прощание прервали волы. Когда старик Акмал привязал на оглобли палку с пучком соломы перед мордами волов, волы тут же потянулись к соломе.

Качнув слегка своими большими горбами на холке, волы медленно двинулись в путь. Бричка заскрипела под тяжестью груза и от своей ветхой старости. Колеса, повинуясь движению волов, покатили меня к пыльной дороге через горный перевал в сторону аула, в котором жили наши родственники, терские казаки.

Опять у меня с ними продлится наше знакомство. Волы медленно раскачивали своими огромными бёдрами, как та полная дама с собачкой вовремя своей очередной прогулки в городском парке.

Также как полной даме, волам некуда было спешить, поэтому они медленно жевали пучок свежей соломы и на ходу обильно удобряли землю и колеса брички.