– Я убеждать и просить… но народ свято верит в наших богов, очень трудно навязать им нечто иное, неизведанное… – говорил индиец.

– А ты не навязывай, а показывай, что христианство есть истинная религия и воля божья, для того я дал тебе священные писания, чтобы ты поделился с другими. Вот когда наберется хотя бы сотня последователей, тогда я замолвлю за вас словечко, и тебя возьмут англичане на хорошо оплачиваемую работу. Ну а девочка твоя будет под моим надежным крылом, – говорил святой отец.

Юная индианка прикрывала печальное лицо частью накидки от сари, она явно не желала выходить замуж за старого и неприятного мужчину. Но отец ее насильничал во благо семьи, в которой у них семь детей.

– Ты одна спасешь нас всех, этот господин положил глаз именно на тебя, радуйся, что ты самая красивая в деревне, – шептал дочери индиец на своем языке, который поняла Мирэя.

На нем же разговаривала с ней Нила. Девушку очень огорчало поведение отца юной, вспомнилась близость с мужем, при которой она ощущает лишь боль, а тут еще и старик… «А может, оно и к лучшему, старый да немощный, не будет насиловать бедняжку», – подумала Мирэя. Она поспешила отойти к лавке Жулии, та как раз закончила.

– Что-то святого отца не видно, наверно, занят, – сказала подружка.

– Очень… – незаметно съязвила Мирэя.

– Я приглашаю тебя к нам, поехали, – с оживлением позвала Жулия. – Родители будут очень рады видеть… Поболтаем на португальском, поиграем на гитаре…

Сначала Мирэя хотела отказаться, но, услышав про гитару, не смогла. Девушки приехали в дом сеньора Гумерсиндо, с кем не дружит семья Лестер. Идя по коридору, Жулия громко рассказала, что с ней гостья. В гостиной сидела и вышивала ее матушка. Она была низенького роста, пухлая, с большой, выпирающей грудью, лицо непримечательное, но взгляд дружелюбный. Сеньора Паола громко застучала каблуками по деревянному полу встретить прибывших. Она улыбчиво пригласила за стол и велела служанкам принести им местного чая и выпечку.

– Как неожиданно… а я уже подумала, что вам не выбраться из того дома, – сказала прямая сеньора на приветливой нотке.

– Матушка, не надо так говорить, Мирэя замужем за мистером Лестером… – одернула ее потихоньку дочь.

– Всё в порядке, это ведь правда… к чему скрывать и играть в дружную семью… – еще более прямолинейно выдала Мирэя.

Паола согласно покивала и в рассуждении добавила:

– Я вообще не поняла, почему вдруг мы стали им врагами… мой супруг не относится к португальской армии, у него другой род деятельности, он меценат, помогает местным школам, в том числе тем, где нет иностранцев, а только индийцы.

Мирэя похвально кивала. Сверху спустился сеньор Гумерсиндо. Вид его серьезный, брови опущены, выглядел статно, высокий и крепкий для зрелых лет; волосы зачесаны назад, внешность, несмотря на хмурость, привлекательная. В серьезности присев за стол, он вдруг поднял брови и стал благосклонен. Теперь мужчина выглядел еще приятнее, видимо, хмурость лишь напускная, не черта его характера.

– Ola, – поздоровался он на португальском.

Мирэя ответила тем же. Завелся дружеский разговор об индийцах и их культуре. Девушка поделилась, что ей довелось увидеть один необычайный храм, а семье сеньора Гумерсиндо побывать на местном празднике, когда зажигают свечи и пускают по воде.

– Так мы зажгли сотник свечей и ламп, чтобы привлечь их ту самую богиню богатства… ну и наглецы же мы… и так всё есть, но хочется еще больше… – весело рассказывал сеньор Гумерсиндо.

– А я чуть не сожгла дом с этими огнями, – смеялась сеньора Паола.

Мирэе тоже было забавно, она с удовольствием беседовала и пила коричневый, напоминающий цвет ее глаз, чай.