У него здесь брат? У меня появился еще кусочек информации, и мне ужасно захотелось пойти с ним, пусть даже позже я себя за это возненавижу. Я покачала головой. Не буду мешать.

– Я думаю, не стоит…

– На самом деле ты сделаешь мне одолжение, – перебил он меня. – Мой брат Макс – человек непростой. – Найл снова помолчал, что-то обдумывая, а потом качнул головой и продолжил: – Ты будешь приятным отвлечением.

Поскольку идиотка – мое второе имя и к тому же для меня самое милое дело при любом взаимодействии с ним вести себя неуклюже или демонстрировать обнаженные части тела, я неприлично долго стояла и просто моргала.

– Конечно, если ты не…

– Нет-нет! Простите… Дайте мне десять минут на то, чтобы переодеться, и… – я жестом указала на воронье гнездо у себя на голове.

– Десяти минут тебе хватит? – скептически уточнил он.

Господи, он снова меня поддразнивает.

– Десять минут. – Я утвердительно хмыкнула. – Двенадцать, если вы не хотите, чтобы у меня снова задралась юбка.

Найл издал хриплый смешок, изумивший нас обоих, а потом взял себя в руки.

– Хорошо. Я подожду в вестибюле. Увидимся через десять минут.

Ни один человек в мире никогда не переодевался с такой скоростью, как я.

Как только за ним закрылись двери лифта, я бросилась в комнату. Сбросив халат, я выхватила синее трикотажное платье из чемодана и бросилась в ванную. Протерла лицо влажной салфеткой. Со скоростью света намазалась увлажняющим кремом, консилером и напудрилась. Нанесла на волосы чуть-чуть средства для укладки и включила фен, вытягивая одну прядь за другой. Плойка нагрелась за считаные секунды, я уложила несколько локонов и выключила ее. Почистила зубы, нанесла румяна, несколько взмахов туши, накрасила губы блеском. Я надела платье, когда у меня оставалось еще пять минут в запасе. Но я забыла надеть белье, поэтому я их потратила на то, чтобы найти в чемодане трусики, лифчик, переносную зарядку для телефона и туфли на удобном каблуке.

Я взяла сумочку, дважды проверила, что моя одежда в порядке, и с глубоким вдохом и краткой молитвой пошла к лифту.

Когда она вышла из лифта, я уставился на нее, утратив дар речи. Она уложилась в десять минут и выглядела… потрясающе. Я одновременно был рад ее обществу и недоволен тем, что это небольшое осложнение – присутствие Руби – нарушит то, что иначе могло бы стать сухой, механической и легкой деловой встречей.

Сглотнув, я сделал жест в сторону входа в «Нейв».

– Перекусим?

– О да, – ответила она, и ее широкая улыбка, вибрирующее от предвкушения тело вышибли последние мысли из моей головы. – Я в состоянии съесть целую корову. Надеюсь, у них есть стейк размером с вашу грудь.

Я удивленно приподнял брови.

Она рассмеялась, копаясь в сумочке, и пробормотала себе под нос:

– Клянусь, обычно я веду себя более культурно.

Я хотел возразить, что жизнерадостность Руби выглядит освежающе. Но придержал язык; на этот раз она, похоже, не очень смутилась.

– Там будет мой брат, – напомнил я. – И его друзья. Надеюсь, тебе понравится. Они хорошие люди, просто они…

– Парни? – договорила она.

– В части манеры разговоров – да, – улыбнулся я.

– О, я умею обращаться с парнями, – сказала она, подстраиваясь под мои шаги. Я не в первый раз заметил, что двусмысленности, исходящие из ее уст, звучат игриво и жизнерадостно.

– Могу себе представить.

Она повернула ко мне лицо, когда мы остановились у стойки администратора ресторана, и поинтересовалась:

– Это комплимент?

В свете, отбрасываемом лампами под потолком бара, ее глаза поблескивали, и казалось, что она уже знает ответ на свой вопрос и конечно, знает, что это не оскорбление. На самом деле это похвала. Что я мог сказать, так это то, что она умеет обращаться с чем угодно.