– Да, Огонёчек, друзья меня так и зовут – Мерзавец. И знаешь что, я такой и есть. Больной на всю голову уёбок, всегда получающий то, что пожелаю. Всегда, Огонёчек! И если я говорю, что залью твой невероятно блядский ротик спермой, я это сделаю! Очень и очень скоро. Блять!

На последних словах меня накрывает оргазмом. Резким и сильным. Кончаю так, что выстреливаю спермой далеко вперёд и громко стону. Отвязно. Жадно. Матерюсь.

– Конченый урод, – выплёвывает ругательство Эбби. – Извращенец.

– В одном ты права. Я кончил! – дыхание выравнивается. Я вытираю пальцы об подлокотник кресла и выуживаю сигареты из кармана джинсов. – Но что касается твоих слов про урода, Огонёчек… Тут ты не права! Неужели я тебе не нравлюсь? – я зажимаю телефон между ухом и плечом, чиркаю зажигалкой, раскуривая сигарету. – Не стесняйся. Ёбни мне правдой между глаз.

– Между глаз? Такому, как ты, поможет только одно – выстрел из двуствольного ружья. Промеж ног! Чтобы яйца в ошмётки! – гневно говорит Эбигейл.

Её сладкий голосок выплёвывает занятные ругательства. Но при этом она говорит их почти шёпотом.

– Шепчешь, словно мышка. В чём дело, Огонёчек? – ухмыляюсь. – Говори громче. Не стесняйся. Я знаю, что твоего жениха нет рядом…

Чувствую немой вопрос и потрясение.

– О да, Огонёчек. Я знаю очень… и очень многое о тебе, о твоей семье, о фирме твоего отца. И это, чёрт побери, даёт мне некие преимущества.

– Какие же? – спрашивает она.

– Я могу щёлкнуть пальцами – и ты примешься сосать, причмокивая.

Эбигейл в ответ смеётся. Неожиданно громко и заразительно. Улыбаюсь ей в ответ.

– Щёлкни, Мэтью Хилл. Прямо сейчас щёлкни так громко, чтобы я услышала. Потом посмотри вниз. На свой толстый член. Кажется, там чего-то не хватает, да?

Блять… От её слов мой член снова становится невозможно твёрдым и подскакивает вверх.

– Там не хватает моего ротика! – Эбби говорит так быстро, словно слова жгут её бойкий язычок. – И его там не будет! Ни при каких обстоятельствах!

– Вот тут бы я с тобой поспорил, Огонёчек. Но даю тебе последний шанс. Приезжай, моя развратная монашка. Я трахну тебя в задницу так, что ты забудешь, как молиться своему сраному богу.

Повисает небольшая пауза. Слышу только её жаркое и – готов поспорить – влажное дыхание.

– Бога нет. Он давно сдох! – чеканит слова, повторяет две короткие фразы, сказанные мной когда-то.

– Так значит, ты отказываешься поработать язычком и попрыгать на мне, как следует?

– Такого чернильного монстра, как ты, с радостью будет ублажать только шлюха…

– Да. И мы оба знаем, что ты – и есть шлюха. Что же касается моего разрисованного тела, то скоро тебе предстоит языком обвести все штрихи! – перевожу взгляд вниз. Мой член стоит колом. – Готов поспорить, последняя сделанная татуировка тебе понравится.

– Пошёл на хрен! Ублюдок! Мерзавец. Я подам на тебя заявление за сексуальное домогательство. И ты не приблизишься ни на один фут ко мне.

– Давай, распаляй себя! Ещё… Ещё, красотка. Обматери меня так, чтобы твой язычок стал максимально грязным от грубых слов. Но потом потрогай свою ебливую щель. Она течёт… И будет постоянно течь рядом со мной. Готовься быть моей шлюхой. Шлюхой Мерзавца…

Она что-то говорит в ответ. Но я сам отключаюсь. Что ж, рыжая сучка, я давал тебе шанс. Блять, я раздаривал шансы так щедро, будто сегодня случился внеочередной день благодарения!

Второй раз финала я достигаю очень быстро. Потом опять начинаю курить. Курить и смеяться. Я до последнего не пускал в ход главный аргумент. Но теперь, будь уверена, Эбби, воспользуюсь им. Вдыхаю сигаретный дым и выпускаю его колечками. Потом пронизываю эти кольца струёй дыма. Вот так я буду иметь тебя. Дрянь!