Нежная, застенчивая Эмили, которая с таким трудом шла на сближение с де Тийи, проснулась утром страстно влюбленной и решила, что Жан Эллевью непременно ответит ей взаимностью. Свою тайну она доверила Мари д’Онэ, своей единственной подруге, и та с радостью взялась ей помочь навсегда забыть о де Тийи. И вот девушки стали каждый вечер посещать театр Фавар, обычно их сопровождала полуглухая старенькая родственница Мари, которая, удобно расположившись, дремала в глубине ложи. Эмили пожирала глазами своего идола, и восхищение ее росло из вечера в вечер. С помощью одной капельдинерши она послала певцу несколько нежных анонимных посланий, которые должны были подогреть его любопытство.

Как-то во второй половине дня подруги пришли посидеть на тенистой скамейке неподалеку от Пале-Рояля, где в те времена было модно прогуливаться, и вдруг заметили пару, при виде которой сердце Эмили забилось быстрее. Очень красивый мужчина в темно-синем английском фраке, державший шляпу под мышкой, волосы которого сияли на солнце, был, само собой разумеется, Эллевью, а рядом с ним… При взгляде на красавицу у бедной влюбленной пересохло в горле. Высокая, с великолепными рыжими волосами, молочно-белой кожей и большими зелеными глазами, она словно плыла по воздуху, не сомневаясь, что ее сияющей красоты невозможно не заметить.

Мари д’Онэ знала «весь Париж» как свои пять пальцев и тут же сообщила подруге, что рыжую красавицу зовут Клотильда Мафлеруа, она балерина, звезда театра Гранд-опера и, по слухам, любовница Эллевью. Увидев, что глаза Эмили наполняются слезами, Мари поспешила добавить, что в этом нет ничего особенного, так как певец пользуется огромным успехом у женщин, что Клотильда всего-навсего содержанка итальянского князя и испанского адмирала и, говорят, груба и скупа, а значит, бессердечна. И вообще, пусть Эмили не приходит в голову ревновать, потому что она без труда вытеснит балерину, если только захочет. «Ты гораздо красивее нее!» – заключила Мари.

Хорошенько подумав, Эмили заказала на следующий день ложу возле авансцены, потом взяла перо и написала следующую записку:

«Ваша поклонница будет завтра в ложе рядом со сценой. Она будет одета в белое, и сердце ее трепещет при каждом звуке вашего голоса. А Вы? Что Вы о ней подумаете?»

Сердце Эмили и в самом деле трепетало, когда следующим вечером она заняла свое место в ложе у самой сцены в обществе старенькой родственницы Мари, которую та великодушно ей одолжила. Эмили просидела перед зеркалом не один час и все спрашивала себя: ответит ли ей Эллевью?

Ответ она получила очень скоро. Едва певец появился на сцене, его синие глаза обратились к ложе, остановились на Эмили, и он улыбнулся. Улыбка убедила Эмили, что ее нашли обворожительно хорошенькой и что герой не ожидал такого приятного сюрприза. Часто во время спектакля нежный взгляд певца обращался к девушке, и Эмили вернулась домой на улицу Вивьен, где ее мать сняла квартиру после истории с де Тийи, бесконечно счастливой. На следующее утро она получила записку, которую прочитала со счастливыми слезами на глазах. «Приходите, – писал певец, – чтобы я мог наконец поцеловать прелестную ручку, которая снизошла до того, чтобы так часто мне рукоплескать…»

Эмили не могла устоять перед столь любезным приглашением и на следующий вечер поспешила в театр, где перед ней отворились двери ложи ее возлюбленного.

Первая встреча была чарующей. Эллевью окружил поклонницу почтительной нежностью, Эмили блистала девичьей скромностью. Привыкшего быть баловнем женщин певца растрогала прелестная неискушенная девочка, так простодушно поведавшая ему о своем чувстве. Она очень отличалась от прожженной интриганки Клотильды Мафлеруа.