Горю нашему не было границ. Живущих в студии девочек вновь раскидали по разным детским домам, а приходящие разошлись кто куда.

Лилина не могла успокоиться, что так бесславно погибло хорошее начинание по художественному воспитанию детей. Ей было жалко талантливых ребят, которые так хорошо начинали развивать свои способности. Она договорилась с Брянцевым, чтобы он взял студию под своё руководство, а она обещала помочь с организацией Театра юных зрителей.

И вот мы вновь в студии, но не в квартире, а в роскошном особняке Нарышкиных на Сергиевской улице. Директором студии, по предложению Брянцева, была назначена Елена Николаевна Горлова, актриса только что созданного Театра юных зрителей. Новая студия строилась на других, более серьёзных началах. Здесь все занятия были поставлены на должную высоту. Были приглашены соответствующие педагоги-профессионалы. Студия делилась на разные классы: музыкальный, драматический, изобразительный, где учились будущие художники и скульпторы, класс ритмики и пластики, класс литературы. Занимались всерьёз постановкой голоса, исправляли дикцию, обучались хоровому пению.

Но несмотря на несовершенство нашей первой студии, я благодарю судьбу, что была в ней. С нежностью вспоминаю своих первых педагогов. Мы, дети, взятые из детских домов, многое видели и испытали. В студии к нам пришли радость и счастье приобщения к искусству, знакомства с великолепными актёрами. И здесь мы радовались «гораздо больше, чем наследник», как говорила нам наша милая кастелянша.

В памяти остались имена и фамилии студистов, но о судьбе многих я так ничего и не знаю. Актрисами стали немногие: Охитина, Волкова, Шумаева, Маркелова, Пугачёва. А как сложилась жизнь Тани Ланяевой, игравшей в студии роль Люлли-музыканта? Образ, созданный ею в детстве, запомнился на всю жизнь. Зоя Ильина, Тамара Петровская, Валя Лядова, Ляля Короленко, Лиза Платонова, Катя Шангина, Лиза Гусева, сестры Желаевы, Ося и Миша Добрый, Шура Фридланд и многие другие мои подружки и дружочки, фамилии которых я уже не помню. Первые шаги в искусстве мы сделали вместе, и я навсегда благодарна вам.

Прежде чем приступить к работе над этой сказкой, Александр Александрович заставил всех участников прочитать все сказки Пушкина. На всех репетициях все участники до единого должны были присутствовать, смотреть и следить за работой каждого. Если было сделано замечание одному из участников, это означало, что замечание относится ко всем. Тогда повторить ошибку было совершенно невозможно, так как невнимание к словам Александра Ал ександровича вызывало гнев всех остальных.

Долго с нами возились над изучением стиха: где делать правильное ударение, каклогически выстроить фразу, как не утерять мелодию стиха. По технике речи мы занимались в студии с хорошим педагогом – Марией Николаевной Соломон. С утра до ночи мы читали гекзаметры, оттачивали произношение каждой буквы, даже сами сочиняли поговорки и стихи на каждую букву вроде: «Ах тени, тени трепетали, перелетали за плетень, а я глядел и думал та ли или не та ли эта тень».

Но требования Александра Александровича были иные. Он ненавидел затверженные стихи и требовал от нас всегда, чтобы мы понимали, о чем мы говорим и что хотим сказать, читая то или иное произведение. Он всегда спрашивал: «А почему ты выбрала это стихотворение? Чем оно тебе понравилось? О чём оно?» И как терпеливо он объяснял, если ребёнок вдруг упрямился или стеснялся или просто не знал, что ответить. Как он умел, не задевая детского самолюбия и не давая понять, что это он думает за него, подсказать, убедить не читать это стихотворение, а взять другое, и какое именно. Ребёнок уходил после такой беседы убеждённый, что он сам дошёл до этого решения, и от этого всегда было радостно и легко. А эта лёгкость и убеждённость давала новые силы для работы, и тебе казалось, что можешь свернуть горы, только бы захотеть!