Подхватив профессора, Остромысл резко обернулся. Подростка в толстовке нигде не было. Видение, мираж или спланированное нападение? Можно было сколько угодно теряться в догадках, только на это не осталось времени. Подхватив старика, Остромысл рванул вдоль аллеи. Ему на встречу уже спешил водитель.

Возможно, они успеют помочь. Впрочем, вероятность эта столь ничтожна, что Остромысл лишь злобно выругался, и, передав тело своему помощнику, принялся нервно набирать телефонный номер.

Время и дата не установлены.

Республика Карелия, остров Тулос

Олег сидел у костра и усилено пытался припомнить давно забытые аккорды. Но как не старался, звук, который издавала вконец измученная гитара, больше напоминал свист затупившейся пилы.

– Да хватит ее мучить, – первым не выдержал Виталик. И недовольно сплюнув, подхватил палку и принялся копаться в углях, пытаясь отыскать последнюю картошину.

Отложив гитару в сторону, Олег с досадой выдохнул:

– Эх, а ведь раньше получалось.

– Раньше это когда? Лет пятнадцать-двадцать назад? – хихикнул Артем.

– Да я если хочешь знать, мог на слух любую мелодию подобрать и сбацать. Помню, за один вечер всего Антонова перебрал. Девки во дворе вокруг меня пчелами вились, – обиделся Олег.

В ответ приятели переглянулись. На их лицах застыла сочувственная улыбка.

– Видели бы они тебя теперь, – прищурившись, произнес Виталик. – Брюхо обвисшее, третий подбородок из-под щетины проступает. Да тобой сейчас даже шмель бы не заинтересовался.

Артему шутка понравилась, но он не стал развивать тему и деликатно отвернулся. Впрочем, Олег не обиделся. Зато впал в непонятную хандру.

– Как все-таки раньше здорово было.

– Раньше, это когда? – не понял Виталик.

– В детстве. Или нет, в юношестве. В общем, в прошлой жизни. И ведь ничего особенного, все как у всех. А вспоминаешь, и слезы наворачиваются, – глубоко вздохнув, Олег продолжил свои рассуждения:

– Вот интересно: почему так? Бывало, смастеришь автомат из досок или лук из орешника и носишься до заката на седьмом небе от счастья. А сейчас вроде и дом загородный, и машина дорогая, а ничего не радует. Даже еда в ресторанах вся какая-то пресная, не чета той, что бабушка готовила.

В след за приятелем погрузился в воспоминания и Артем.

– Верно говоришь: в детстве даже солнце светило ярче. Помню, когда первый снег выпадет, так ведь мать домой не загонит. А сейчас…

– А что сейчас? – вмешался в разговор Виталик. Внезапная меланхолия друзей ему явно пришлась не по душе.

Пригладив непослушные кудрявые волосы, Артем только отмахнулся:

– Сейчас только материшься при любой погоде – жарко ли, холодно. Вроде как в другом мире живешь. Тогда, в детстве, в одном – где все тебе в радость. А теперь в другом – когда все гадость. И хочется вырваться, а не получается. Как бы не пыжился – все без толку. Ничего не помогает.

– А как же семья? – поинтересовался Виталик.

– А что семья? – не понял Артем. – Семья-то как раз счастлива. Ну, или по крайне мере делает вид, притворяется одним словом. Да и какая разница. Это только так звучит гордо: «Добытчик», «Глава семейства». Потребители они все, а ты их снабженец. Все чего-то прешь в дом, прешь, а каков итог? Никакого! Еще один бесполезно прожитый день. А все потому что делаешь не то что хочешь, а главное – вечно не так.

Слова Артема заставили друзей призадуматься. Виталик недовольно свел брови, уставившись на костер – сонм искр резко взмыл вверх и растворился среди звездного неба.

– Это у тебя кризис среднего возраста. Просто он теперь не в тридцать, а в сорок приходит, – уныло заметил Олег.