«Очень может быть, что тот Антипыч, как Травка его понимает, или, по нашему, весь человек в древнем прошлом его, перешепнул своему другу – собаке какую-то свою большую человеческую правду, и мы думаем, эта правда есть правда вековечной суровой борьбы людей за любовь».

О многом еще поведал мудрый писатель в своей сказке-были. И о том, что с малого разногласия между людьми начинается большая беда, о том, что, поддавшись одному негативному чувству, человек открывает путь в свое сердце другим плохим чувствам. И вот уже хорошая девочка забывает (на время, конечно) о своем брате! «Бывало, раньше дома часу не поработает Настенька, чтобы не вспомнился брат, чтобы не захотелось с ним перекликнуться. А вот теперь он ушел один неизвестно куда, а она и не помнит, что весь хлеб-то у нее, что любимый брат там где-то, в темном болоте, голодный идет. Да она и о себе самой забыла и помнит только о клюкве, и ей хочется все больше». (Так потом Настенька сокрушалась о своей жадности, что всю собранную клюкву отдала детям, эвакуированным из Ленинграда). Еще сказка показывает, как все взаимосвязано в природе: птицы приветствуют восход солнца, деревья тревожно шумят о детях, оказавшихся в опасности.

И еще сказка говорит: в жизни есть и опасная, трудно различимая неопытным взглядом бездна Слепой елани, и «палестинка», полная «сладкой ягоды» («сладкой», конечно, лишь в сравнении с осенней клюквой, не схваченной морозом). И в реальной жизни они часто соседствуют рядом, нужно только не сбиться с тропинки и идти там, где следами других людей, прошедших прежде, отмечено: здесь есть путь.

Знание о нравственных законах для всех поколений людей подобно этим тропкам, ведущим в обход Слепой елани к «палестинке», а далее – «на большую Переяславскую дорогу».

Образ мира и человека в этой нехитрой сказке во многом напоминает образ Человека и Мира (в философской работе с таким же названием «Человек и мир») младшего современника Михаила Пришвина Сергея Рубинштейна.

Русские люди, получившие образование в дореволюционной России, стремились сохранить и передать новым поколениям тот идеал, на котором они сами были воспитаны и имели возможность отразить его в своем творчестве, будь то сложнейший философский текст главной книги С. Л. Рубинштейна, над которой он (судя по его дневниковым записям) работал всю жизнь и которая увидела свет только спустя 13 лет после его смерти, или «простенькая» сказка.

Так в мир, который десятилетиями пытались перестроить по законам вражды, подозрительности и ненависти, входили эти (и другие немногие) работы, утверждавшие любовь человека к человеку и ответственность человека перед миром. И каждый утверждал эту истину на доступном ему языке. Писатель – на языке словесных образов. Ученый – на языке понятий и суждений.

В предыдущей главе много говорилось о том, как менялся или сохранялся нравственный идеал у русских людей. Рассказывалось об этом на конкретных примерах: писателей, ученых, представителей других сословий. Но пока недостаточно было сказано о самом нравственном идеале.

Кто же, какие люди или класс людей могут выражать представления русских о нравственном идеале? Еще лет десять назад в общественном российском сознании присутствовало убеждение, что таким выразителем является интеллигенция, лучшие ее представители. Называлось имя Дмитрия Сергеевича Лихачева и еще несколько имен.

Дмитрий Сергеевич родился в 1906 году. Он был блестящим ученым и бесстрашным человеком, способным громко, в печати заступиться за попираемые национальные и культурные ценности, несмотря на то, что в студенческие годы он пережил репрессии и с 1928 по 1938 был в лагерях (в Соловецком и Беломорско-Балтийском).