– Ты чего? – спросил охотник, достав из голенища сапога кремень и высекая искру.

– Я погубил Лучика… Я загубил своего коня…

– Это не ты, это река.

– Мне следовало подумать, прежде чем вызывать тебя на бой.

– Гм, да ты поумнел, пока барахтался в воде!

– Надо было помнить слова учителя, и драться с тобой в другом месте.

– А, вот ты о чем… А я уж было подумал…

– Да, ты спас меня. Я должен сказать тебе спасибо. Но зачем ты это сделал?

– Это не я, это Лёлё.

– Кто?!

– Ты не помнишь? Русалка. Она вытолкнула тебя из воды, а я только поднял на берег.

– Нет, ну почему у меня всё вот так?!

– Как?

– Всё наоборот! Всё ни как у людей! Русалки вместо того, чтобы топить, – спасают, мой соперник кормит меня и оставляет в живых, когда я вызываю его на поединок, а потом вытаскивает из воды… Я потерял и коня, и меч – ну какой теперь из меня рыцарь?!

Генри с жалостью посмотрел на мокрую сжавшуюся и дрожащую фигуру юноши, подбросил веток в разгорающееся пламя. В тишине был слышен постепенно удаляющийся гул воды, треск и шипение костра и всхлипы «неудавшегося» рыцаря.

– Не убивайся, послушай лучше меня, – сказал, наконец, охотник. – Отец говорил мне, что в жизни следует подчиняться только тем правилам, которые задает сама природа. Всё остальное создано людьми, а люди часто ошибаются. Я и сам наделал бед, подчинившись людским обычаям и предрассудкам, а теперь и ты совершаешь те же ошибки. Зачем ты вызывал меня на бой? Какой я тебе соперник? Мало того, что Шейла давно мертва, так ты даже никогда и не видел ее. И почему мне было не накормить тебя, если ты был голоден, а у меня была еда? И зачем мне было убивать тебя, если я не держу на тебя зла? Всё это просто смешно… Правила хороши для турниров, а здесь им грош —цена. Иди к огню, так ты быстрее согреешься, и не грусти. Коня ты потерял по своей вине – это правда, если бы ты не вызвал меня на бой, я бы вовремя заметил приближающуюся воду, и мы бы успели уйти. Это большая потеря, но бывает и большее горе… А на меч всегда можно заработать. Я настреляю дичи, и в любой крупной деревне кузнец выкует тебе за нее новый.

– Спасибо, не надо. У меня есть деньги, – ответил Рик, показав на крепко вшитый в его пояс мокрый, но целый кошелек.

– Тем более нет причины унывать: там, за деревьями видны пашни, значит, где-то недалеко есть и деревня; пойдешь и купишь себе оружие, а может быть, даже и коня, и отправишься в обратный путь.

– На коня не хватит, – помотал головой юноша. – И я не вернусь домой.

– Куда ж ты пойдешь?

– Не знаю. Как ты сказал – туда, где меня еще нет.

– Но почему ты не хочешь пойти домой?

– Это позор: вернуться без коня, без невесты, без славы.

– Ты так ничего и не понял из того, что я тебе говорил.

– Я понял. Только мне кажется, что, если в лесу нельзя жить по человеческим законам, то и в людском обществе – нельзя жить по лесным.

– Нет, Рик, – не согласился Генри. – Если б я не побоялся людских пересудов о необычной смелости Шейлы, я бы не ответил ей так резко. Ведь, на самом деле, при ее признании душа моя обрадовалась, но я был слишком горд, чтобы уступить ей.

– Может быть… – задумчиво ответил рыцарь, но потом твердо добавил. – Но я не вернусь в Зеленый Замок.

Генри оставил Рика у огня отогреваться и отдыхать и пошел бродить по окрестностям, пытаясь подстрелить что-нибудь на ужин. Но никакая дичь так и не попалась ему. Пошарив по прибрежным кустам, он наткнулся на гнездо, и принес к костру несколько яиц. Сняв и развесив сушиться одежду, Рик подремывал у еле живого пламени. Охотник запек в горячей золе свою скудную добычу, половину съел, а половину пододвинул к спящему спутнику. Потом, подумав, смотал сделанную из бывшего плаща веревку и накинул ее на плечо. Он уже повернулся, чтобы уйти, но оглянулся на юношу.