– Так, говоришь, пятаков у тебя в кошеле не было?

– Не было – вот-те крест, – Егор широко перекрестился, – я ж кабатчику все из него отдал. – Вдруг Егор нахмурился, как будто ему в голову вдруг пришла посторонняя мысль: – А он ведь мог видеть, я, кажись, у него на глазах все высыпал, или нет? Вот не помню… – Егор доверчиво посмотрел на Фролова. – Может его допросить, да он подтвердит, что монеты не мои? Что не было у меня их в кошеле?

– Так если не было, откуда им там взяться? Только если подкинул кто, могло такое быть?

– Не знаю, – Егор нахмурился, почесал в затылке. – Я ведь к водке-то непривычный, быстро захмелел, а когда понял, что голова тяжелая, так сразу на лавку и лег, да как провалился. Спал как медведь. Кошель за пазухой был под рубахой… Я его даже не прятал особо, пустой ведь был… Могли и вытащить, и обратно положить…

– Где кошель теперь? – спросил Фролов безнадежно, наверняка зная ответ.

– Так его солдаты забрали, – растеряно ответил Егор.

– А кошель точно твой, не другой какой-нибудь. Как он выглядел?

– Кошель-то? – переспросил Егор и улыбнулся, он теперь понял, куда клонит Фролов и обрадовался, что тот пытается докопаться до той правды, в которую верит сам Егор, а значит, офицер на его стороне. От этой мысли Егору стало сразу легче. – Точно – мой, – уверенно ответил мужик. – Он из кожи ягненка – мягкий, к телу ласковый, а у завязочки красной нитью прошит. Мне его в запрошлом годе подарили. Его не спутаешь. Мой, но пятаки там не мои. Могли подкинуть, – задумчиво продолжил он. – Только кто? – Егор растеряно посмотрел на Фролова.

– Кто? Зачем? Почему тебе? – педантично и четко проговорил Петр, загибая пальцы, – это вопросы, на которые мы должны ответить, чтобы тебя отсюда вызволить, а чтобы настоящих воров найти, нужно выяснить: где они их взяли и как связаны с воровским монетным чеканом? Но это уж после. Итак, – вновь обратился он к Егору, – давай на первый вопрос ответим. В кабаке много народу было? Кроме кабатчика кто там еще был вечером, когда ты за вино расплатился?

– Да еще несколько человек оставалось. День-то был базарный, многие мужики из деревень отторговались с прибылью, выпивали, но разошлись к ночи. Ночевать напросились четверо, кажись, или пятеро… Да кабатчик, да баба его. Все там были, пока я помнил.

– А утром, утром кто был?

– Только кабатчика жена, Ульяна. Остальных рядом не было. Мужики, наверное, рано встали и выехали. Кабатчика я тоже не помню. Может отлучился куда?

– Что за мужики? Ты их знаешь?

– Знаю, как не знать? Все из Ордынского села, я же с ними в заводе на отработке бывал. Мы уголь возили. Да и ты их тоже знаешь, – он улыбнулся Фролову, как будто вспомнил что-то смешное, давно обоим знакомое, – ну, если даже по имени забыл, то в лицо точно помнить должен. Они приметные, особенно, братья Ильины, Максим да Андрей, – близнецы единоутробные. Ну, помнишь, на одно лицо – не отличишь, толстые, круглорожие да черные, как татары.

– У одного над левой бровью шрам, а у другого над правой? – засмеялся в ответ Фролов.

– Точно, а у которого, какой – никто и не знает, – также смеясь продолжил Егор.

– Да, этих хорошо помню, они при мне работали. Хорошие мужики, веселые и сметливые.

– Ну, они такие, – подхватил Егор и продолжил рассказывать. – Я к ним за стол подсел да угостил все честную компанию. Там еще свояк был их, Мишка, его я тоже давно знаю, и еще парень был совсем молоденький, из их же села. Они рыбу на базар привезли. Рыбаки они… Мы поговорили маленько, пока я трезвый был. Они все смеялись, да шутили, про рыбалку много говорили, да истории всякие рассказывали про рыбацкие дела. Они, когда я пришел, уже навеселе были. Ну и со мной продолжили…