Но самые невероятные изгибы судьбы у Фёдора Щербакова. Полный георгиевский кавалер после поражения повстанцев бежал. Позднее был мобилизован в РККА. В 1938 репрессирован, в 1940 освобожден. Воевал с фашистами, возглавлял разведку бригады морской. пехоты. Награжден орденом Отечественной войны, медалью «За оборону Севастополя».

Кто есть кто

Их свидетельских показаний:

«Подъезжая к какой-нибудь деревне, отряд Махова открывал стрельбу из пулеметов, чтобы испугать жителей. Мужчинам приходилось надевать по пять и более рубах для того, чтобы не ощущать порки, но и это мало помогало, так как плети были свиты из проволоки, и случалось, что рубахи врезались в тело и так засыхали, что приходилось отмачивать тёплой водой».

Озеров, заведующий финансовым отделом Варнавинского Совета депутатов: «Махов, по словам красноармейцев, приказывал в буквальном смысле грабить всё население, не считаясь с его материальным положением. Красноармейцами в это время было привезено много скоромного масла, меду, сахара и много вещей, награбленных у населения».

«Особую энергию в деле избиения проявил… Махов… Он дал красноармейцам общую инструкцию такого рода: „Если крестьяне не будут нас слушаться, бить чем попало“, и красноармейцы исполняли приказание». :

Из доклада члена следственной комиссии при Костромском ревтрибунале С.С.Касаткина от 18 октября 1918 года: «В июне или июле… местным Советом была предпринята реквизиция излишков хлеба. Реквизиция эта производилась настолько бессистемно и сопровождалась таким произволом со стороны членов Совета, что становится понятной озлобленность населения… Были случаи, когда отбирался последний пуд хлеба, причем сопротивлявшихся били нагайками. В Петушихе Новоникольской волости были избиты несколько граждан по приказанию Махова. Брали у них мед, яйца, молоко и ни за что не платили».

Ломоносов: «…хлеб отбирался у всех без исключения… деньги за отобранный хлеб не платили, а забирали все остатки. При отобрании хлеба пускались в ход нагайки…»

Иерусалимский: «У некоторых отбирались последнее. Например, у фельдшера С.И.Введенского изъяли купленные им два пуда муки. Он пришёл в больницу и плакал… Население стало говорить: «Теперь все равно умирать, что от штыка, что от голода…» (Областное государственное казённое учреждение Архив новейшей истории Костромской области – ОГКУ АНИКО)

У одного из коллекционеров довелось увидеть несколько экземпляров газеты «Красный меч» – органа политотдела войск ВЧК. Эта газета предназначалась только для служебного пользования. И поскольку «чужие» её читать не могли, всё писалось открытым текстом: «В борьбе, ведущейся не на жизнь, а на смерть, не может быть полумер и половинчатости… Для нас нет и не может быть старых устоев морали и „гуманности“, выдуманных буржуазией… Нам всё разрешено… Нам не нужно улик виновности…»

Опричники

Чрезвычайка с первых дней своего существования, таила в себе растущую, как на дрожжах, раковую опухоль беззакония. Чекисты действовали, как опричники Ивана Грозного.

Многие нижегородцы были арестованы в марте 1918 года, ещё до начала красного террора. Доносчики информировали о наличии у «спекулянтов» запасов хлеба и сахара, излишки продовольствия немедленно конфисковывались. Кое-что перепадало и самим чекистам.

ЧК пухла день ото дня. В сентябре 1918 года с отряда латышей в 30 человек она возросла до 350. Кроме этого, отдельные отряды разместились в Растяпино, Сормове, Канавине, при железной дороге. Это еще 150 человек. Начались массовые расстрелы.

Одним их первых уведомлений Нижегородской ЧК было следующее: