– Ждали удара где угодно, только не на севере Сахалина, – недоумевал Владимир Никитенко. – Вообще не сейсмоопасная зона, прозевали ученые, прозевали.

– Землетрясение может быть не последним, – строго произнес Иван Мацудов, – стихия не знает жалости и границ, вполне вероятно, что одним ударом дело не ограничится.

– Где еще? На Камчатке ждут, – нервно спросил Владимир.

– Не об этом я, ребята, – азиатский взгляд Мацудова стал сосредоточенным. – Цунами, цунами – вот чего я боюсь.

– Цунами нам не страшны, это Азии нужно бояться, наш Дальний Восток прикрывают Япония и Курилы, – пояснил кто-то из спутников.

– В Японии, по-вашему, не люди? А Курилы? Эх, молодые люди, много в нашей стране секретов было, вы, наверное, и не знаете про цунами 5 ноября 1952 года, когда по Курильской гряде прошла гигантская волна. Говорить о трагедии было не принято, данные засекретили, вспоминали об этом лишь на Курилах, Сахалине и Камчатке. Это сейчас гласность и демократия, скоро вон Ленина понесут из Мавзолея. – Иван Мацудов как будто хотел выговориться перед молодыми людьми. – У нас и Японии одна общая проблема – цунами и землетрясения. В январе сего года тряхануло японский город Кобе, в том году Курилы, досталось Шикотану – еще и цунами. В девяносто первом году, в марте, мощное землетрясение произошло на Камчатке, в Корякском автономном округе1

– В смысле – мощное? – переспросил пограничник.

– В том смысле, что бахнуло будь здоров, – ответил Мацудов, – баллов семь-восемь по шкале товарища Рихтера, но без жертв. Хотя чему там рушиться, плотность населения – ноль целых и ноль десятых на квадратный километр. Две избушки потрясло, поэтому и не говорили особо.

– Еще было землетрясение в Лесогорске, здесь, на Сахалине, – подхватил молодой ученый, – это в четырехстах километрах от Нефтегорска. Обошлось без жертв. А теперь вот такая беда.

– Сейсмоопасная зона у нас, что поделаешь.

– А у нас – это где, на Курилах, Камчатке, в Хабаровске или на Сахалине? Расстояния сами знаете какие!

– Вообще, все, что на границе материка и Тихого океана, – это сейсмоопасная зона. Бери карту и черти прямую линию от Окинавы до Командорских островов, вот тебе и зона землетрясений, – спокойно пояснил Мацудов.

– Почти согласен, – как бы вынужденно отозвался ученый. – Понимаете, есть так называемые сейсмофокальные зоны.

– Погоди, что значит «сейсмофокальные»? – не понял один из добровольцев.

– В Магадане зона тоже есть, – послышался чей-то голос с хрипотцой.

Ученый выдержал паузу, потом продолжил:

– На границах континентальной и океанической литосферных плит, то есть там, где заканчивается материк Евразия и начинается Тихий океан, происходит конвергация плит – это и есть сейсмофокальная зона.

– Что еще за конвертация?

– Не конвертация, а конвергация. Это сближение. Такой процесс, когда океаническая плита как бы погружается под материковую. Область вокруг этого взаимодействия – это как раз и есть сейсмофокальная зона, где происходит магматическая и тектоническая активность, то есть землетрясение. Ширина таких зон – от нескольких сотен километров, а глубина – до восьмисот километров.

– Так, и что происходит дальше? – спросил кто-то из спасателей.

– В этих зонах как раз находятся гипоцентры землетрясений. Чем меньше глубина землетрясения, тем оно ощутимее. Землетрясения идут цепочками, первую обнаружил и опубликовал в 1935 году японский сейсмолог Вадати; цепочки эти идут по наклонной в глубину океана..

– Ну правильно, там под Японскими островами чего только нет, живут на честном слове.

– Почти так, – промолвил ученый. – Современная карта сейсмофокальных зон Японии охватывает большие глубины, под Японией прослеживается субдуцирующая плита, разделенная на зоны с разными углами погружения: Японскую, Идзу-Бонинскую и Нанкай. Океанический желоб Нанкай проходит рядом с Хоккайдо и нашими Курилами, фантасты говорят, что Хоккайдо рано или поздно провалится в этот желоб.