«То есть, пора откланяться? Да, гостеприимством здесь не пахнет. Вот оказывается, как тебе приходится жить, Егорушка! А я надеялся на разговор человеческий, на слёзы радости на лицах. Ладно, ладно. Но я обязан кое-какие детали прояснить у этой гостеприимной молчальницы, и малость технично вразумить её, не задевая её высокого чувства собственно достоинства, – думал Денисов, сохраняя на лице почтительность.

Старушка взглянула на дочь, горестно вздохнула и повернулась к нему.

– Простите, добрый человек, мне прилечь нужно. Спасибо вам, огромное спасибо, дай вам Бог всякого добра.

Неслышно ступая, опустив голову, она вернулась в комнату.

– Скажите, Егор впервые у вас уходит из дома? – не сводя глаз с дёрнувшейся нервно мачехи Егора, спросил Денисов.

– Да чего ему уходить-то?! Что за дурь на него нашла? – чуть не сорвалась она в крик. – Живёт, как у Христа за пазухой. Учиться, балбес, не хочет, лодырничает, грубит учителям, отцу. Всё для него делаем, в санатории отправляем. Бессовестный, бегать удумал, позорит родителей.

– Может, есть смысл к детскому психологу его сводить?

– Да сколько можно! Врачи говорят недоразвитый он. Он же семимесячным родился…

– Ах, вот как, – проговорил Денисов, думая: «Что-то не похоже, уважаемая «маман», что он недоразвитый, у меня глаза есть. Если очень захотеть, то диагноз нужный, конечно же, для успокоения совести всегда можно поставить человеку нелюбимому».

Разговор прервался из-за того, что из другой комнаты вышел, зевая и почёсываясь, грузный мужчина в трико и тельняшке без рукавов, с помятым от сна лицом.

Денисов оторопело на него уставился. Он не знал верить ли своим глазам, но когда мужчина сказал бесцветным голосом: «Чё тут такое, Натали?» – сомнения его вмиг испарились: это был наглец недавно ограбивший его! По всему и он узнал его, покраснел, заморгал растеряно глазами, нервно заправил майку в трико, вытащил её и опять заправил.

– Не понял я? А это кто? – уставился он на жену.

Денисову показалось, что он ей быстро подморгнул.

– Вот… Егора человек привёз. Ты бы поздоровался, Вася, – с удивлением в лице, раздражённо сказала женщина, нахмурив брови.

А он, промычав что-то невнятное, затоптался на месте, глядя куда-то поверх головы Денисова.

– Здравствуйте. Надо понимать, вы, отец Егорки? – с любопытством разглядывая нервно зачесавшегося Василия, – спросил Денисов.

Он полностью взял себя в руки, успокоился и даже улыбался.

– Отец… отец я, – пробормотал Василий, отводя глаза в сторону.

– Рад с вами познакомиться, Василий, а меня Игорем Николаевичем зовут. У вас хороший умный сынишка, – сказал Денисов и, обернувшись к женщине, продолжил:

– Ну, что ж, всё хорошо, что хорошо кончается. Понимаю, с таким обширным семейством забот у вас выше крыши. Не буду вас больше отвлекать. С наступающим Новым Годом, счастья вам и всей вашей семье, любви, здоровья, душевного спокойствия и финансового благополучия.

– Последнее нам совсем бы не помешало, – фальшиво хохотнула женщина баском, добавив, – спасибо ещё раз и извините – у меня куча дел. Вася, проводишь человека.

Она прошла в кухню, закрыв за собой дверь. Вася нервно топтался на месте босыми ногами.

– С ночной смены, Вася? Без ЧП прошло? Как ночной улов? Вот ведь какие чудеса в нашей деревне происходят. Думал ли ты когда-нибудь, Вася, что твои клиенты в гости к тебе будут захаживать? Выйди на пару минут на площадку, нам поговорить нужно. И не запирайся, когда я выйду, это было бы глупо. Нам есть о чём с тобой поговорить. Не о том… о Егорке, – тихо сказал Денисов.

Василий смотрел в пол. Из приоткрывшейся двери высунулась голова Егора.