Чуть правее Костромы,
Чуть левее Колымы,
Прямо на пупу земли
Проживали Куркули.
Все в расчете Куркуля:
Знает он, почем земля,
И почем в садах плоды,
И почем глоток воды,
И почем с березы лист,
И почем у ветра свист,
И приветное словцо,
И приятное лицо.
А язык у них каков!
Триста тысяч разных слов.
Разных – с разными людьми:
«Вон пошел!.. Подай… Прими…
Как изволите-с!.. Мерси-с…
Круто, бой!.. Но проблем!.. Плиз…»
Ежели Куркуль толков,
В нем – сто сорок языков!
Ежели Куркуль умен,
Все сказать сумеет он.
Но всех прочих слов милей
Слово «МОЙ» для Куркулей.
Поглядит Куркуль кругом —
«Это МОЙ, – покажет, – дом».
Обведет рукой жнивье
И похвалится: «Мое!»
Лошадь посреди жнивья —
Говорит Куркуль: «Моя».
Если выйдет на лужок,
На речной на бережок,
Глянет – дали за рекой
Неохватные рукой,
Неоглядные леса,
Голубые небеса…
Ткнет Куркуль перед собой
И расскажет: «Берег мой,
Я его – купил весной.
Вот – гуляю здесь. Он мой».
И у них не «моего»
Нету вовсе ничего.
Ну, семья – и есть семья,
Как ни кинь – всегда Моя.
Поставцы да сундуки,
Где древнеют кругляки,
Где чеканка да стекло,
Шубки-юбки, чтоб тепло,
Где добротное белье —
Это тоже все Мое.
Клеть из кряжистых коряг
Или камня-дикаря,
Дверь – из тесаных брусов,
А в проушинах – засов,
А замок висит на ём —
Мало не в дверной проем.
Все, что в клети, на повети,
Что вокруг и возле клети,
Что в домах да теремах,
Да в амбарных закромах,
Что по крупке собирал,
Что трудами накопил,
Что нашел или украл,
Что сберег по мере сил,
Что потратит моль и ржа,
И чему – хоть век лежать,
Расцветет или сгниет —
Все едино: все МОЕ.
Двери в каждый теремок —
На засов и на замок.
За воротами – газон,
Посередь двора – вазон,
А над клумбами – озон.
По-другому – не резон…
А в медвежьем уголке
От угодий вдалеке,
По ту сторону реки
Жили-были Босяки.
Не копили, не гребли —
Просто жили как могли.
