Внутри чайного столика никаких потайных ящичков, да и вообще каких-то углублений, не обнаружилось: искусно вырезанная доска на четырёх ножках, покрытое тёмным лаком плотной структуры дерево – вот и всё. Рядом обычные кресла, до пола обтянутые сиреневой тканью, напоминающей велюр. В шкафу одежда беловолосого мужчины, преимущественно в серой и серебристой гамме. Родовые цвета, что ли?

В закрытом стеллаже, примыкающем к шкафу, обнаружились книги, большие и тяжёлые, в кожаных переплётах. Похожие, только более громоздкие я когда-то видела на экскурсии в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге, кажется, они назывались инкунабулами? Найденные мной были на порядок меньше по размеру, но такие же красивые, дышащие стариной и украшенные затейливыми рисунками и узорами.

Пробежав глазами по полке, я попыталась вытащить приглянувшуюся мне книгу с вшитым в корешок зелёным камнем, по виду напоминающим изумруд. Книга неожиданно легко поддалась, и в руки выпал достаточно тяжёлый том с изображением человека с ирокезом и в одежде из перьев на обложке. Здесь есть люди? Обычные, простые люди? Я жадно прижала к себе книгу и утащила её в кресло. Устроившись возле окна, провела рукой по приятному тёплому переплёту. Кожа местами потрескалась, было видно, что книга довольно старая. Но её точный возраст определить я не смогла бы при всём желании, потому что не знала, как сохраняются здесь книги. Этому ручной выделки тому могло быть равно как сто, так и пятьсот лет, а может, и больше.

Набралась храбрости и, на мгновение задержав дыхание, открыла книгу. Красивый почерк, украшенный разнообразными милыми завитушками, каждая страница написана от руки, будто чей-то старый дневник с датами, именами, названиями. По крайней мере, надписи, которые начинались с заглавных букв, и палочки с перекрестьями свидетельствовали об этом. Всё остальное было незнакомым: буквы, слова – я не могла их прочитать. И если речь, видимо, освоилась в момент перемещения – не говорят же здесь, право слово, на русском, – то открывшийся мне текст был невозможно запутанной абракадаброй. Я принялась разглядывать зарисовки на полях и страницах, которыми пестрел практически каждый лист. Лица, предметы, одежда. С иллюстраций на меня смотрели внимательными и мудрыми глазами пожилые вожди и молодые воины, похожие на американских индейцев, смеющиеся дети и нежные утончённые женщины.

Автор книги оказался отменным художником: картинки были чёткими и словно живыми. Человеческие города из маленьких одноэтажных глиняных домиков вырастали посреди степей, бурлила сельская жизнь, обычные земные животные: лошади, коровы, куры – сновали между домами. Я с замершим на губах восторгом рассматривала мастерски ухваченные моменты быта далёких людей.

«Этот народ был истреблён много столетий назад, – раздался в голове тот же тихий голос, что испугал меня на балконе и заставил вздрогнуть сейчас. – А последние выжившие с помощью драконов покинули этот мир. Люди жили на соседнем с нами материке, через пролив от земель тэрессов. Сейчас там пустыня: земля так и не пришла в себя от магического огня».

– Ну здравствуй, шизофрения, – безнадёжно пробормотала сама себе.

«Чего это сразу шизофрения?» – рассмеялся приятный мужской голос.

– Да как-то я раньше неизвестно с кем в своей голове не разговаривала, – хмыкнула в пустоту.

«Грим», – улыбка отразилась в голосе.

– Ася, – растерянно протянула я.

«А я уже знаю, – тихий смех прошёлся мурашками вдоль позвоночника. – Ты книгу, кажется, смотрела? Давай объясню дальше. Тебе же, наверное, ненонятно, что написано».