– Аааа…, – вспоминающе наморщил густые брови комендант, бегло проглядев бумаги, – понял, понял. Да…, звонили…. Сколько у вас человек?

– Я, два лейтенанта и пять красноармейцев. Один из них водитель машины.

– Вооружение?

– Я – пистолет, лейтенанты наганы, красноармейцы с винтовками. А что? – В свою очередь задал вопрос.

– Товарищ майор, послушайте, у меня есть нормальное предложение. Обстановка у нас сейчас довольно сложная, нервная. В крепость вам ехать сейчас нет резона совсем. Там ещё хуже чехарда творится. Все бегают, постоянные учебные тревоги, дёрганье. Так что до понедельника никакой приёмки у вас не будет, одна нервотрёпка. Тем более там все казармы забиты и как вас там устроят и в каких условиях – неизвестно. И будете там куковать все выходные. А мне нужно усиление на ночь с субботы на воскресенье. Вон…, сейчас звонил, – кинул он недовольный взгляд на телефон, – не могут выделить. Сломалась машина… А мне усиление нужно. Сейчас вас с вашими подчинёнными устрою в комендатуре, в нормальных условиях, накормим, а завтра с 16 часов вы с машиной и своими парнями отдежурите ночь. Будете моим дежурным резервом. А воскресенье хоть спите здесь, хоть гуляйте по городу, мне всё равно. И документ соответствующий вам дам, что привлёк вас по срочной необходимости к комендантской службе. Как вам такое предложение?

Это был весьма отличный выход. Мне совершенно не хотелось оказаться в ловушке Брестской крепости в ночь на воскресенье, когда наше оружие сдано в ружейку и мы там безоружные, раздетые будем судорожно метаться под арт огнём. Поэтому сразу согласился.

– Отлично, – обрадовался комендант, – выручил меня. Давай на «Ты» – Сергей, Петрович

– Степан, Иванович, – и обменялся с понравившимся мне майором крепким рукопожатием.

– Ты посиди чуток, я сейчас старшину вызову, чтоб он вас расположил и с кормёжкой определился, – майор тут же стал вызванивать какого-то Пирожкова, наверняка старшину. А входная дверь резко открылась и в кабинет уверенным шагом зашёл высокий капитан НКВД, шумно отодвинул стул и уселся напротив, уставившись на меня неприятным взглядом. Иной раз нетерпеливо поглядывал на коменданта, распекающего по телефону дежурного, и снова переводил взгляд на меня, бесцеремонно разглядывая.

Я тоже открыто его разглядывал. Лет 28-30. Высокий. Красив мужской статью, которая нравиться бабам, но правильные и приятные черты лица, портили пренебрежительный взгляд и злое, напористое выражение глаз. Так-то он был мне равнодушен, но раздражало вот эта бесцеремонность взгляда, с налётом некого превосходства. Типа, захочу тебя майор и арестую. Но пока сиди, вроде бы не за что прицепиться.

Комендант закончил телефонный разговор: – Ну, всё, товарищ майор. В коридоре подождите, сейчас подойдёт старшина и обустроит вас. А так думаю, вам всё понятно. Завтра примерно в 15:00 подойдёте ко мне на инструктаж и я поставлю вам подробную задачу. Всё ясно?

– Так точно! – Машинально буркнул и поднялся со стула, мысленно чертыхнувшись, увидев, как НКВДист мигом принял охотничью стойку.

Рабоче-Крестьянская Красная армия во многом отличалась от моей Советской Армии. Так в РККА чтобы она не была похожа на царскую, помимо того, что не было погон, присутствовали другие воинские звания. Так, например, нельзя было именовать красноармейцев «нижними чинами», рядовой или солдат. А только – товарищ красноармеец. И не было таких слов как – «Так точно», «Никак нет». «Есть». «Разрешите идти», «Разрешите обратиться». Не было слова в обиходе «Товарищ офицер или офицеры». А было – Товарищ командир или командиры.